Внезапно от стены отделилась тень и зависла в паре метров от меня. В полумраке камеры она мерцала призрачным светом, позволяя рассмотреть ее до мельчайших подробностей. Это была женщина, вернее, юная девушка с длинными, белыми как снег волосами, из-под которых виднелись заостренные раковины ушей. Огромные, чуть вытянутые к вискам глаза странного серебряного цвета смотрели с ледяным спокойствием. Вообще от всей фигуры веяло ледяным холодом, а за кажущейся хрупкостью угадывался стальной стержень. На миг мне показалось… Нет, я видел ее в первый раз, но, кажется, догадывался, кто она.
— Северус Тобиас Снейп, наследник рода Принц?
Ее голос звенел как натянутая струна.
— Да, — с трудом проскрипел я. — Хотя меня вряд ли можно назвать наследником.
— Сейчас это не важно. У меня мало времени. Меня зовут Алозара. Я мать Аолы. Ты помнишь мою дочь?
Мог ли я забыть?! Хотя вообще-то пытался. Тот страшный день, пожалуй, самый страшный — до дня гибели Лили — долго посещал меня в кошмарах.
Итак, мои догадки подтверждались. Передо мной Снежный Эльф, сида. Волшебный народ, несколько тысяч лет назад покинувший этот мир. А я вот встречаю уже вторую его представительницу. И опять при не очень приятных обстоятельствах. И это еще мягко сказано.
— Я помню ее, — все, что я могу выдавить из себя.
— Хорошо, — моя гостья опять пронзила меня холодным взглядом. — Ты знаешь, что степень твоего органического истощения и резерв магического ядра подходят к критической отметке?
Открыла Америку! Разумеется, мне это известно. Я вообще-то умереть собираюсь. Как же ее помягче отшить? Все-таки пожилая женщина, хотя по ней, конечно, не скажешь. Но ей, похоже, не нужен мой ответ, потому что она сразу продолжила:
— Нам известна твоя роль в день гибели моей дочери. Мы благодарны тебе. Ей нельзя было помочь. Но то, что ты унес из подвала дома, необходимо уничтожить. Где ты спрятал его?
Сначала я просто не понял, что я такое унес?! Но потом волосы на моей голове в буквальном смысле встали дыбом. Она говорила о ребенке! Ребенке, которого я, рискуя собственной шкурой, выкрал из старого особняка Лестрейнджей. Прямо из-под носа Темного Лорда.
— Он представляет опасность для этого мира. Это плод преступления против Магии. Твои эмоции не имеют значения. Гармония не должна быть нарушена, — она говорила ровным металлическим голосом. Спокойно. Уверенно. Бесстрастно. — Уровень твоего интеллекта достаточно высок, и ты сам в состоянии просчитать масштаб возможного ущерба. Мой долг — предупредить тебя. По достижении совершеннолетия ребенок, родившийся от слияния крови мага и сиды, станет неуязвим. И неконтролируем. Учитывая природу магии отца, вероятность, что тьма завладеет разумом ребенка, более семидесяти процентов.
Так могла говорить ледяная статуя. Впрочем, похоже, именно ею и была моя ночная гостья. Речь, между прочим, шла о ее внучке! Хотя юное лицо передо мной никак не могло принадлежать не только бабушке, но и матери. Даже сестрой она вряд ли могла быть. Эта механическая кукла с ртутью вместо крови.
— Ты напрасно молчишь. У меня мало времени. Портал скоро закроется, и мы не сможем проникнуть в этот мир еще минимум десять лет. Будет неприятно найти наше наследие в руинах.
Она наклонилась ко мне ближе, от ее взгляда леденела кровь в жилах.
— Тебе ничего не придется делать. Достаточно твоего внутреннего желания, чтобы я нашла его. Ты запечатал след своей магией. Где он? Откройся мне, и через секунду будешь за сотни километров отсюда. У тебя будет все, мой народ умеет быть благодарным.
Я никогда не был ангелом. Невозможно служить Темному Лорду и не выпачкать руки в крови. Да что там руки, я по пояс погряз в дерьме, мне никогда не отмыться. Но обречь на смерть ребенка, доверчиво спавшего под моим плащом? Наверное, это слишком даже для меня. Мерлин, я до сих пор помню ее теплую тяжесть! Купить свободу и отдать Азарику этому монстру?! Пусть этот мир катится ко всем чертям, как и моя жизнь, я не возьму еще одну смерть на свою совесть.
Но через десять лет они вернутся и, возможно, смогут сами ее отыскать. Поэтому я стараюсь говорить максимально спокойно и не отводить взгляд:
— Вы ошибаетесь. Темный Лорд убил ребенка Аолы. На жертвенном алтаре. Он считал, что это увеличит его силу. У меня не было шансов спасти его.
— Ты лжешь, Северус Тобиас Снейп. В ночь Йоля действительно пролилась кровь сида. Но ребенок Аолы жив. Это я могу определить точно. Хотя и не могу отыскать. У меня нет времени.
Она пристально посмотрела мне в глаза и, казалось, обдумывала что-то.
— Ты не откроешь мне, где он. Я вижу это. Это твой выбор. Он неразумен. Ваша раса слишком подвержена эмоциям.
Вдруг тень улыбки пробежала по холодному лицу, или мне только показалось?
— Я ухожу. Но знай: по древнему закону ребенок принадлежит тому, кто первый возьмет его из рук матери. Аола отдала его тебе. Он твой. Он покорится только тебе. До совершеннолетия. Что будет потом, зависит от многих факторов. Есть вероятность, что он не выйдет из-под твоего контроля. Прими правильное решение.
Она скользнула вплотную к моей постели, ее волосы почти касались моего лица.
— Ты — единственный щит этого мира. Ты не можешь сейчас умереть.
Возможно, я был под гипнозом ее серебряных глаз, но вдруг ясно представил Азарику. Такой, как оставил там, на крыльце приюта. Маленький ребенок, один против целого мира. Монстр, плод преступления?! А кто вы, дорогие сиды, маги, светлые и темные? Алозара говорила правду, этот ребенок действительно мой! Дитя преступления, дитя надежды. Должно быть, я знал это еще в ту ночь. И если она захочет развалить этот мир на части, я ей охотно помогу. С радостью!
— Ты можешь уйти в небытие, оставив этот мир ветру судьбы. Можешь остаться и продолжить борьбу. Но я вижу, ты уже принял решение, — почти прошептала Алозара и положила удивительно горячую ладонь на мой лоб. В тот же миг мрак вокруг меня разорвался тысячами ослепительных искр. Когда ко мне вернулась способность видеть, я был вновь один. От слабости не осталось и следа. Туман рассеялся. Любовь моя, боль моя… Нет, не исчезла, она как будто ушла глубоко в мое сердце, погребенная под ледяным покровом, таким же твердым, как наст в заброшенном парке Лестрейнджей в роковую ночь Йоля.
Рывком я поднялся на ноги и сделал несколько шагов по
