Отец задумчиво покачал головой, как будто припоминая недавние события, и продолжил:
— Не знаю, что именно, по мнению твоего директора, должно было произойти для его вмешательства, но это было страшно, даже для меня. Я прекрасно понимаю, почему несчастная женщина сходила с ума.
Петуния рывком открыла дверь, и мы увидели маленького мальчика в углу чулана. Он лежал на каком-то матрасе, одетый в растянутый свитер, маленький, очень худой, по-моему, мокрый. Он испуганно смотрел на нас. Как звереныш из клетки. Петуния рухнула возле него на колени, прижала к себе и завыла. Тонко, страшно, как волчица зимой. На крик сверху прибежал ее муж, довольно крупный мужчина лет тридцати. Я не дал ему ничего сказать, просто с ходу проник в разум, прислонив предварительно спиной к стене. А то, не ровен час, свалился бы и голову себе пробил. Прямое проникновение в мозги не слишком этично, конечно, но у меня не было сил возиться и уговаривать. Тем более оказалось, что с ним, в принципе, все в порядке. Сойти с ума, как Петунии, у него не было предпосылок. Да, он вполне понимал и не одобрял в душе действий жены по отношению к ребенку, но большую часть времени просто отсутствовал. И вообще, как мужчина, практически не вмешивался в воспитание детей. Что в корне неверно, конечно, но не мне судить. К тому же его блок был направлен не на неприязнь, а на равнодушие. А для флегматика по жизни не обращать внимание на неприятные моменты — вполне в природе вещей. В общем, я не слишком миндальничал с ним. Вырвал блок, так сказать, с корнем. Ничего, лоб здоровый, выдержит. Кроме головной боли на пару дней, никаких последствий для его здоровья не будет.
К тому же, копаясь в его воспоминаниях напрямую, мне удалось установить кое-что весьма любопытное, первопричину блока. Петуния не могла этого запомнить, так была потрясена внезапной кончиной родителей и исчезновением сестры. Она ведь не видела Лили уже более года, с тех пор, как Дамблдор спрятал дом Поттеров. Вести от дочери изредка получала только миссис Эванс. Так что Петуния даже не могла сообщить сестре о смерти родителей и очень переживала. Но ее супруг не подвержен сильным эмоциям. Так вот, возле ребенка, которого они обнаружили на крыльце, лежало письмо. Очень похожее на то, что приходит с приглашением из Хогвартса. Написанное тем же почерком, с той же печатью. Предупреждая твой вопрос, отвечу: да, мне тоже приходило приглашение, только я не поехал учиться, в нашем роду Наследники учатся на дому, впрочем, я тебе уже говорил. А вот твоя мама настояла на учебе, ей было интересно, и наш отец не возражал. Но я отвлекся. Так вот, в письме было написано о гибели четы Поттер и просьба-приказ позаботиться о ребенке. Но это на первый взгляд. Между строк и скрывался код будущего поведения родственников Избранного. Нельзя отрицать гениальную простоту такого способа внушения. Никто из посторонних не увидел бы в послании ничего необычного, блок был направленного действия. И он попал в цель. Там же был приказ уничтожить послание после прочтения, что они и исполнили. Все было просчитано просто идеально, Дамблдор — гениальный стратег, он просчитался лишь в одном: не смог понять, что подобное поведение идет вразрез с внутренней сущностью Петунии. В самом конце письма, а Вернон Дурсль четко его запомнил, была милая такая приписка: “Удачи, Гарри Поттер!” О да, малыш, она бы точно тебе понадобилась.
— Какой негодяй!
У меня не было слов. Так цинично распоряжаться судьбами людей! Судьбой маленького ребенка. Круглого сироты.
— Вот и я о том же.
Отец допил кофе и незамедлительно продолжил:
— Закончив с мистером Дурслем, я помог ему устроиться в кресле в холле, и тут мой взгляд упал на зеркало. Обычное такое трюмо у самой двери. В нем отражались весь холл и поворот в кухню. К счастью, из-за настежь открытой двери то, что происходило в чулане, видно не было, как и мои манипуляции с Верноном. Так вот зеркало абсолютно точно было сквозным. Что ты знаешь о сквозных зеркалах?
— Каждое из них имеет пару, и они связаны напрямую. При активности одного зеркала синхронно включается другое. Так что есть возможность видеть через одно то, что отражается в другом, — несколько путано объяснил я посмотрел на отца. Он кивнул.
— В общих чертах так. За одним дополнением. Одно из зеркал может быть настроено только на отражение. То есть сквозь него не будет видно того, кто стоит за его парой. Идеально для слежки. Надеюсь, тебе не надо объяснять, что зеркало Дурслей служило именно для этих целей? И оно было не одно. Другое висело на втором этаже в коридоре. Тройные зеркала. Да уж, Дамблдору этот проект влетел в копеечку. Зеркала такого размера, связанные между собой…
Отец покачал головой.
— Он мог видеть, как ты вошел?
Меня мало волновала финансовая подоплека этого сомнительного мероприятия. Безопасность отца как-то ближе к телу.
— Не думаю.
Лорд Эвард аккуратно вытер салфеткой губы и откинулся на стуле.
— Я использовал чары отвлечения при входе в дом. К тому же, я почти уверен, что зеркало не включалось по крайней мере с утра. Я обследовал раму, она была совсем холодной. При таком размере следящей поверхности артефакт слегка нагревается, когда его активируют. Так что волноваться особо не о чем. Пока, во всяком случае.
— Их надо уничтожить.
— Одно — да, несомненно. Но два сразу — слишком подозрительно. У меня другая идея, более авантюрная, конечно, но она не лишена изящества.
Он усмехнулся и подмигнул мне. И больше не проронил ни слова. Я начал опять закипать; говорил же, любопытство мой основной порок, а он тут мучить меня решил!
— Сэр, если вы решили напустить туман, я…
Отец поднял руки, явно получая удовольствие от моей реакции:
— Все, все, все! Нетерпеливый какой. В общем, надо зачаровать зеркало и сделать его слабеньким подобием зеркала Еиналеж.
— Это как?!
— Это так! Существуют чары, при помощи которых можно любое магическое зеркало наделить какими угодно свойствами. Не идеальными, конечно. Подлинное зеркало Еиналеж уникально, оно отражает мечты, тайные надежды. Его создавал гениальный волшебник, долго и кропотливо. Я же могу сделать так, что человек будет видеть то, что подсознательно хочет увидеть. Слегка искаженное отражение. Он будет видеть Дурслей, Гарри, но говорить и делать они будут только то, что он сам себе придумает. На подсознательном уровне.
