После оплаты кремации и кредитов на мамином счете осталось девяносто криптов. В письме эмиссар вежливо объяснял, что два месяца проводил тщательную проверку по всем маминам счетам, выяснил, что эти средства – Свободны от каких-либо обязательств, я – их единственная наследница и могу теперь ими распорядиться. Например, передать на благотворительность. «Это было бы хорошим решением, – завершил эмиссар свое письмо, – ведь мы знаем, что Вы неустанно работаете над улучшением своих трендов и действуете строго в рамках базовых принципов Общества абсолютной Свободы».
* * *После извещения о маминой смерти я подумала, что ведь несложно снова уронить рейтинг до единицы, а потом и до нуля. Легкий и простой выход.
Разговаривать мне теперь было не с кем, и я решила просто начать ругать Систему вслух. Как когда-то делал мой отец. По вечерам я теперь взад и вперед ходила по нашей грязной узкой комнатушке, как тигр в клетке, и выливала на Систему потоки площадной брани. Тетя Мириам забивалась в угол за шкаф, который она теперь использовала как перегородку от меня, и делала вид, что не слышит.
Я была вполне откровенна. Я говорила все, что думаю о Системе, о ее создателях, о ее причастности к смерти моих родителей. О своей жизни. Проклинала в самых ужасных выражениях. То и дело поглядывала на биочасы, но рейтинг упорно составлял два балла. Спустя неделю моих словоизвержений стало ясно, что сейчас Системе, видимо, твердо нужен фасовщик мусора женского пола.
Тогда я решила совершить преступление.
* * *День я подгадала отличный. Эту дату нам объявили за месяц. Обитательниц всех наших пяти женских блоков собрала Марианна, старшая по женскому сектору нашего района. И объявила, что к нам едут с очередным благотворительным визитом представители Фонда Теодора Буклийе-Ружа. Влиятельнейшие люди в Системе.
По зоне Е бродили страшные слухи о возможностях Фонда Буклийе. Рассказывали, например, как у Анжелы из пятого района рейтинг в один миг обвалился до нуля из-за того, что она нахамила директору пиар-департамента Фонда. И она, дескать, упала и умерла прямо на площадке, где происходила встреча представителей Фонда с населением. Другие рассказывали эту историю немного иначе, что Анжела особо-то и не хамила, она со всеми так разговаривала, но директор департамента Фонда сказал ей на ухо что-то такое, от чего у нее прямо на площадке случился сердечный приступ. И подобных слухов ходило немало. Очевидно было, что судьба, наконец, предоставляет мне прекрасную возможность обвалить рейтинг – да еще, как говорится, на миру.
Фонд Буклийе должен был привезти нам лекарства, еду, одежду, биологически активные добавки к пище и три съемочные группы «Х-Видения». Марианну очень заботило последнее.
– Помыться всем, почиститься! Кто рожу не начистит – сама потом начищу! Чтоб я не краснела потом за вас, шалав, в эмиссариате. И главное! Если кто-то из вас, чмошницы, разинет хлебало и начнет выделываться, потом по хлебалу от меня и получит! Понятно?
Гул женских голосов подтвердил, что все понятно.
– Они там в Фонде хамов не любят. Они сами хамы.
(Одобрительный смех.)
– Они любят тех, кто им жопы лижет! Смотрите, как ведут себя бабы из третьего района! Хитрые сучки! Вот и берите пример.
Конкуренция с районом номер три давно составляла предмет забот Марианны и наших активисток. «Трешка» была образцово-показательным районом. А уж их женский сектор превосходил все ожидания – чистенькие, веселые, платья в горошек, к визитам представителей Фонда они всегда готовили концертные номера: песни или пляски. Зрелищно, колоритно, Икс-Вишникам нравилось, поэтому визиты сотрудников Фонда в зону Е чаще всего начинались именно с района № 3. «Троечниц» частенько показывали по «Икс-Ви».
– Не то что вас, кобылы, – подводила итог Марианна. – С вашими рожами и голосами какой там концерт. Мешки на вас понадевать бы, да и все.
«Троечницам» перепадало то, что до других районов часто не доходило: тонкие прокладки, духи, настоящие колготки и косметика. Мужики третьего района грелись в лучах славы своих баб. Каждый из девятнадцати районов зоны Е мечтал оказаться на месте третьего. А мы ревновали особенно сильно, так как наш номер был четвертым, и мы соседствовали с «троечниками» непосредственно через забор. Густо исписанный с обеих сторон нашими мнениями друг о друге.
– Чтобы понравиться сотрудникам Фонда, вы должны помнить главное, – поучала крепкая плечистая Марианна, расхаживая перед нами по деревянному помосту, – вы – никто. Мусор. Двубалльницы. Отбросы общества. Что бы вы тут о себе ни возомнили, мусор вы и есть. Нормальные люди в зоне Е не живут. А те, кто к нам едет, – это элита! Люди, у которых по двенадцать баллов рейтинга! Две-над-цать! – Марианна поднимала палец. – И они едут к вам в вашу помойку, спускаются, считай, что с Небес, из зоны А, чтобы вдолбить в ваши тупые головы добро и свет!
Я вспомнила Валентина. Он в составе такой делегации смотрелся бы органично.
– Вся ваша задача – кивать, слушать и каяться. Кивать, слушать и каяться! Не выделываться и не спорить, понятно? Если вас спросят, скажете пару слов про то, что понимаете причины, по которым вы здесь. И главное – постоянно раскаивайтесь! Чем больше и лучше будете каяться, тем больше жратвы получим.
Накануне великого дня в районе дали наконец горячую воду. Всю ночь мы драили себя, травили тараканов и вшей и намывали свои блоки. В шесть утра биочасы пиликнули сообщением от Марианны: «Всем шалавам быстро собраться на площадке внизу!» Я, несомненно, относилась к числу приглашаемых шалав, поэтому влезла в сырые еще, не высохшие после стирки брюки и побежала вниз. Нахамлю там сейчас кому-нибудь, и дело с концом…
Происходило что-то невероятное – это было видно по сияющему лицу Марианны. Оказалось, что «троечницы» что-то напортачили, и поэтому, впервые за всю историю зоны Е, визит сотрудников Фонда Буклийе начнется не с них, а с нашего района, причем с женского сектора. Потом они поедут в шестнадцатый район, в мужской сектор. И только под конец – в «трешку».
– Ну, бабоньки, смотрите теперь, не обосритесь, – подбодрила нас Марианна. – Глазки в пол и – каяться!
Мы ждали почти пять часов, Марианна никого не отпускала с площадки, разве что в туалет. Наконец зашуршали колеса автомобилей, зажужжали моторы, забегали наши активистки.
– Едут! Едут!
Мы построились.
Делегация выглядела большой, но я быстро поняла, что собственно сотрудников Фонда здесь всего человека четыре, не больше. Остальные – члены съемочных групп «Х-Видения», вооруженная охрана и ассистенты. Возглавлял делегацию высокий некрасивый сухопарый человек. На вид ему было лет пятьдесят,
