Дмитрий задался вопросом: можно ли испытывать страсть, не будучи физически готовым ее удовлетворить? Что, если существует нечто большее, чем стремление получить разрядку, возносящую на вершину блаженства и тут же безжалостно сбрасывающую вниз, в пучину эгоизма и самолюбия. Может ли желание подарить радость другому заставить забыть о личном удовольствии. Или это лишь способ возвыситься в собственных глазах?
«Попробую!» — рискнул Дмитрий.
Догадываясь, что усталые ножки полубогини в любой момент могут обернуться змеиным хвостом, он не отважился к ним притронуться. Едва ощутимо, без нажима Дмитрий переместил свою руку на плоский девичий живот и замер, ожидая ответной реакции.
Милана не стряхнула с себя ладонь, захватившую в плен ее чрево — она плотнее сомкнула веки и притворилась спящей.
Дмитрий довольно улыбнулся. Его рука проделала путь от живота к подбородку красавицы. На первый раз обошла вниманием горделиво вздымающиеся холмики грудей. Нежно обхватила длинную лебединую шею, заставив Милану запрокинуть голову.
Указательный палец Дмитрия прикоснулся к припухлым губам девы, сделал круговое движение, очерчивая их контуры.
Затем сумасбродная ладонь вновь поползла вниз, на этот раз проторив дорожку полевой стороне. Не оставила без ласки выпуклость, укрывающую сердце Миланы. Невероятно бережно шероховатый палец Дмитрия обрисовал набухший сосочек, грозящий прорвать тонкую ткань рубашки.
Милана вздрогнула и плотно сжала губы.
Вдохновленный Дмитрий опустил ладонь ниже, задел выпуклость пупка и остановился в том месте, где зарождалось желание скромницы. Еще тихое и легкое, как пушинка: подуешь сильнее, и оно улетит прочь.
На Милане не было трусиков, а потому пальцы Дмитрия ощутили пульсирующий жар ее тела и короткие завитки волос. Как первые весенние росточки они нежно пощекотали загрубевшую кожу его ладони.
Сердце Дмитрия бешено билось, раз за разом прогоняя по телу распаленную кровь. Он жаждал прикоснуться к интимному сокровищу, покоившемуся под его пальцами. Вспомнить, каким жарким и манящим может быть лоно женщины.
Но веки Миланы все еще были сомкнуты, не позволяя ему прочесть ответ на свой незаданный вопрос.
— Милана… — хрипло позвал Дмитрий. — Открой глаза, пожалуйста.
— Не могу… — прошептала она.
— Что не так — тебе не нравится то, что я делаю?
— Не понимаю, что происходит со мной, — призналась Милана. — В моей утробе будто поселился могучий зверь и поедает ее изнутри. Он не дозволяет свободно дышать и вынуждает содрогаться. Мне страшно!..
Дмитрий слабо улыбнулся и попросил:
— Где этот зверь, Милана? Покажи его мне.
Ладошка девушки накрыла руку Дмитрия, лежащую на ее теле:
— Здесь… — Глаза Миланы широко распахнулись, выдавая беспокойство.
— Приручи его, — попросил Дмитрий. — Подчини зверя своей воле, и он наградит тебя за это.
Он обхватил пальцы Миланы своими и плотно прижал к ее сокровенному естеству.
Она вздрогнула. Шумно вздохнула.
— Не бойся, Милана, — прошептал Дмитрий. — Я покажу, что нужно делать.
И он начал ритмично надавливать на распустившийся цветок страсти, в попытке добыть из него пряный нектар.
Ладошка Миланы вспотела, дыхание стало частым и сбивчивым. Но страх перед неизведанным победил ее — она плотно сжала ноги и перекатилась на бок, отворачиваясь от Дмитрия.
— Я не могу, — сквозь слезы произнесла Милана. — Прости, во мне нет ничего от женщины. Совсем ничего…
— Это не так, — мягко произнес Дмитрий. — Если бы то, что ты говоришь, было правдой, то я не получил бы этого — посмотри?!
Милана обернулась и увидела, что пальцы Дмитрия поблескивают от влаги.
— Что это?.. — смутилась она.
— Эликсир твоей страсти, — улыбнулся Дмитрий. — Он появляется, если женщина чувствует себя готовой испытать всю силу желания.
Милана смущенно улыбнулась и произнесла:
— Напрасно я испугалась?..
— Мы можем продолжить урок. Хочешь?.. — предложил Дмитрий.
— Не сейчас, пожалуйста, — попросила Милана. — Я скажу, когда буду готова.
Дмитрий кивнул, подтверждая свое согласие.
— Хорошо. У меня, кстати, полно свободного времени. Так что обращайся в любое время дня и ночи. И вот еще что: перестань считать себя неполноценной — если ты сама не полюбишь себя, то тебя не полюбит никто!
— Я запомню, — шепнула в ответ Милана.
Глава 14
Когда женщина не спускает глаз с мужчины или все время отводит их от него, все сразу понимают, что это значит.
Жан де Лабрюйер
Милана до боли закусила губу и поднялась. Ноги ее подрагивали: от непривычно долгой ходьбы и пережитой страсти.
«Было бы неплохо довезти Милану до храма на своих коленях, — заметил внутренний голос Дмитрия. — Пусть чувствительность сохранилась не во всем теле, но ощущения от ее прикосновений можно себе представить — для чего же еще дано воображение?»
Жутко смущенная, Милана все же отказалась от такого рода поездки и, еле-еле переставляя конечности, зашагала рядом с плавно катившимся в кресле спутником. Она упорно не хотела облокачиваться на него, но переутомление заставило ее положить руку Дмитрию на плечо.
Идти стало проще, а еще появилось ощущение легкости не только в теле, но и в душе.
— Не спи на ходу — упадешь! — предостерег Дмитрий спутницу.
— Увы, но я не умею почивать по-настоящему, — ответила Милана. — Мое тело привыкло отдыхать в то время, пока сознание блуждает в приграничье.
— Ужас!.. — признался Дмитрий. — Скажи, как тебе удается скрывать комнату в храме из виду? Это обман зрения или что-то подобное?
— Я способна скрывать из виду отдельные вещи, либо малые участки яви, частично перемещая на приграничье, — поделилась Милана. — Их физическая оболочка остается в привычной реальности, но становится недоступной зрению неподготовленного человека.
Дмитрий проявил неподдельный интерес.
— То есть, кто-то из людей все же видит твое убежище?
Милана удовлетворила его любопытство.
— Избранные — те, что обладают раскрытым сознанием, интуитивно чувствуют: там, за недоступной зрению стеной расположено нечто. Но проникнуть в потаенное место человек может только с моего разрешения. Вот Безгнев, например, сразу понял, что за стеной есть проход.
— Ух ты! — восхитился Дмитрий. — И ты разрешила ему войти в эту комнату?
Под неустойчивую ступню Миланы закатился камушек. Она пошатнулась и машинально вцепилась за плечо Дмитрия. Тут же отпрянула. Ладонь ее, коснувшаяся твердой, как сталь, плоти, горела огнем.
Чтобы отвлечься от смутного томления во всем теле, Милана продолжила разговор:
— Никто из местных не посещал мою обитель. Но именно прибытие Безгнева и группы археологов пробудило меня в мире яви. Я наблюдала за ними и изучала их. А потом поняла, что эти люди заслуживают даров мира прави. Я вышла к ним и, как ты видишь, до сих пор живу с ними в ладу.
— А ты не могла бы скрыть из виду все поселение? — восхищенно предложил Дмитрий.
— Мои силы слишком слабы: их недостаточно для такого действия, — печально вздохнула Змиулана.
Дмитрий сник, поджал губы и спросил:
— А как ты вообще попала в этот храм? Кто твои родители, и почему они заперли тебя в потайной комнате?
Уголки губ Миланы опустились, в глазах затаилась тоска.
— Моей матерью была молодая вдова.
