Милана неуклюже качнулась в сторону, приникла к Дмитрию. Жарко прошептала в его ухо:
— Иначе и быть не может.
Опаленный страстью, прозвучавшей в ответе, Дмитрий поцеловал ее в губы, подтверждая свое право на эту чаровницу. Втянул Милану к себе на колени, трепетно обнял ее, боясь причинить вред младенцу.
— Досадно, что нам пока невозможно заняться любовью, — заметил он, целуя Милану в ключицу.
— Что за глупость?! — возмутилась та.
— А как же наш малыш?.. — изумился Дмитрий.
— Чувства матери передаются и чаду, — вразумила его Милана. — И если мне будет хорошо, то и малыш ощутит радость. К тому же, ему пора родиться, возможно, он ждал именно твоего возвращения.
Дмитрий зарычал от нетерпения, но побоялся, что утренний холод навредит и младенцу, и его матери. Он поднял отяжелевшую нареченную на руки и понес ее в жилище.
Безгневу не спалось — жрец сидел на крыльце и всматривался в рассвет. Когда он увидел возвращающуюся парочку, то сразу же заявил, что ему срочно нужно сходить по о-очень важным делам и о-очень надолго.
Дом остался в распоряжении влюбленных. Дмитрий уложил Милану на узкую койку, помог ей стянуть с себя одежду.
Налившееся тело нареченной было божественно красиво. Дмитрий загляделся на упоительно округлые, увеличившиеся в размерах груди; живописно выпирающий вперед живот. Милана стала похожей на спелый плод, в любую секунду готовый лопнуть от переполняющей его сладости.
Дмитрий с великим удовольствием обследовал восхитительные холмы, усердно помогая себе руками и языком. Грудь будущей матери стала невероятно чувствительной и увеличилась в размере. Стоило Дмитрию коснуться ее ртом, как соски мгновенно затвердели, став похожими на нераспустившуюся почку дерева.
Милана затрепетала от этого прикосновения, остро ощущая растущее желание.
— С тобой все в порядке?.. — Дмитрий неохотно отстранился и заглянул любимой в глаза. — Уверена, что мы можем продолжить?
Милана обхватила его голову и притянула обратно.
— Как никогда… — сладко прошептала в ответ.
Дмитрий продолжил ласкать ее грудь, провел рукой по округлому животу. Он действовал осторожно и бережно, не решаясь перейти к более откровенным ласкам.
Но Милана не хотела больше ждать: легла на бок и поманила к себе будущего мужа. Тело ее ныло от неудовлетворенного желания. Она сгорала от острого возбуждения и отбросила всякий стыд.
— Возьми же меня… — прошептала жарко и хрипло.
Немалые усилия пришлось приложить Дмитрию, чтобы не наброситься и моментально не овладеть ею. Упоенно обхватив ладонями пухлые ягодицы Миланы, он нежно вторгся в ее трепетные глубины, с каждым новым выпадом приближаясь к заветной цели.
Нареченная встречала его радостно, самозабвенно приникая ближе. Ритм становился все быстрее, и вот Милана содрогнулась всем телом, заставляя и возлюбленного достичь пика наслаждения.
— Люблю тебя больше жизни, — прошептал Дмитрий охрипшим от возбуждения голосом.
Внезапно он почувствовал: постель слишком намокла, а Милана подозрительно сгорбилась, уткнувшись головой в подушку.
Испугу Дмитрия не было конца. Он окликнул Милану, но та не отозвалась — она делала глубокие вздохи, будто стремясь вобрать весь имеющийся в воздухе кислород.
Тысячи разных мыслей успели пробежать в голове Дмитрия, пока будущая мать вновь не обрела дар речи.
— Беги за Вестой, — приказала Милана. — Началось…
— Как же я брошу тебя здесь одну? — испугался Дмитрий. — Тебе же плохо.
— Все идет так, как должно, — возразила Милана. — Ступай — это зрелище не для мужских глаз.
Глава 29
Люди, которым потребны чудеса, не понимают, что тем самым они требуют от природы прекращения ежедневных ее чудес.
Антуан де Ривароль
Веста ахнула, когда Дмитрий сообщил ей, что у Миланы начались роды. Собрав нехитрый скарб повивальной науки, мать Миролюба помчалась к дому жреца, забавно подпрыгивая на кочках и ухабах.
Дмитрию удалось нагнать повитуху только возле крыльца. Он хотел было пройти в дом, но ему строго указали на дверь.
— Посиди здесь, — предупредила Веста, — ты свое дело сделал, теперь мой черед.
Бегущую по селу повитуху приметили все жители поселка. И догадались, куда та так спешит.
Вскоре, потрясая чистыми простынями и гремя тазами, к Весте подоспели помощницы. Женщины жарко протопили баню, начисто вымыли там полы и попросили будущего отца перенести роженицу.
Дмитрий шаровой молнией ворвался в дом, поднял на руки грузную Милану. Лоб будущей матери покрылся испариной, по ее лицу временами пробегала хмурая тень.
— Как ты?.. — нервозно спросил Дмитрий у роженицы.
— Отстань от девочки! — строго отчитала его Веста. — Не до разговоров ей сейчас.
Дмитрий внес Милану в баню, уложил на застеленный свежими простынями полок. Откинул со лба прилипшие пряди.
— Любимая… — шепнул и коснулся губами виска.
Веста отодвинула его в сторонку и заняла место у ног Миланы.
— Ступай, посиди где-нибудь в сторонке, — приказала будущему отцу.
Дмитрий встал возле печи, прислонился к ее боку. И даже не почувствовал жара, так ошеломило его происходящее.
— Уйди, обожжешься!.. — предупредила помощница повитухи. Схватила Дмитрия за рукав рубахи и вытолкала вон.
— Тут посиди. — Указала на лавку возле бани.
Чувствуя себя виноватым и ненужным, Дмитрий опустился на предложенное место. Прислушался к происходящему в бане. До его ушей доносились команды, отдаваемые Вестой и хриплые, надрывные вздохи Миланы.
«Боже, как тяжело наблюдать за мучениями любимых, — подумал он. — Если бы это было возможным, то я бы сам перенес все ее страдания, лишь бы не слышать этого…»
Тяжелые раздумья прервала девчушка лет десяти, шустрой сорокой подскочившая к лавке. Озорница вручила будущему отцу тарелку гречневой каши.
— Спасибо, — выдавил из себя Дмитрий. — Только я не голоден.
— Ты обязан съесть это! — настояла девочка и поднесла к его рту деревянную ложку, наполненную кашей.
Дмитрий послушно проглотил угощение. Слезы брызнули из его глаз: не различить, чего в каше больше — крупы или соли, перемешанной с перцем.
— Что еще за шутки?! — взорвался он и закашлялся.
— Солоно и горько рожать! — проказливо хихикая, заявила девчушка.
Махнула цветастым подолом и умчалась обратно в дом жреца.
— Это я и без тебя понял, — крикнул ей вдогонку Дмитрий.
Плохо соображая, что делает, он положил в рот новую порцию пресловутой каши и стал жевать, давясь и кашляя.
Рядом с его ногой что-то прошелестело. Крякнуло и взобралось на лавку.
Дмитрий обернулся на звук — рядом с ним сидел потешный старичок, с ног до головы покрытый дымчатой шерстью. Вместо ног у него были кошачьи лапки с мягкими подушечками, а вместо бороды — длиннющие щетинистые усы.
Дмитрий признал гостя, хоть никогда его так явно не видел.
— Здравствуй, — поприветствовал он домового. — И тебя выгнали?
— Сам сбежал, — отозвался мужичек. — Думал в баньке схорониться, так они и туда добрались.
— Хочешь? — Дмитрий показал на блюдо с кашей.
— Нет уж, — хмыкнул домовой, — ты трескай: заслужил!..
— Ага, — согласился Дмитрий и положил в рот добрую порцию несъедобного лакомства.
Разморенный теплым солнышком, домовой свернулся калачиком. А спустя мгновение стал невидимым, и только молодецкий храп выдавал его присутствие.
— Везет тебе, — заметил Дмитрий, глядя на опустевшую лавку.
Будущий отец устал чувствовать себя непричастным. Вскочил с насиженного места и ворвался в баню.
На гневные окрики женщин он
