– Взрыв? – испуганно шепчет Энни.
На углу рухнул столб электропередачи. Провода гирляндами повисли на деревьях. Вдалеке оживают сирены.
Пока пожарные борются с огнем, а полицейские охраняют территорию, соседи в пижамах толпятся на мостовой. Грейси примолкла на руках у отца, глазенки смотрят пристально и серьезно, словно общее настроение передалось и ей. Солнце разгорается все ярче, псы во дворах захлебываются лаем, а люди теряются в догадках. Может, замкнуло водонагреватель или хозяйка забыла выключить плиту.
– Утечка газа, точно вам говорю, – авторитетно заявляет старичок из местных.
Теплится надежда, что медсестра не ночевала дома, а осталась на дежурстве. Однако все видят машину на подъездной аллее, лобовое стекло лопнуло, почернело.
– Сначала эпидемия в колледже, теперь это, – бормочет пожилая матрона.
Кое-кто настроен более оптимистично. Отдельную категорию успокаивает мысль, что все могло обернуться куда хуже:
– Огонь хотя бы не перекинулся на соседние дома.
Пока кругом судачат и спорят, две девочки не высовывают носа из дому и безмолвно наблюдают за происходящим с террасы, пожарные сирены отбрасывают на их лица красноватую тень.
Отец девочек возится снаружи. Бородатый, без рубашки, он взбирается на стремянку – вскоре раздается стук молотка.
Энни первой замечает его:
– О боги, он ведь заколачивает окна!
Бородач словно моряк, задраивающий отсеки перед штормом, о приближении которого пока никто не подозревает.
12
Десятую жертву находят в постели с одиннадцатой, два паренька – соседи по комнате и объекты мечтаний многих девчонок с десятого этажа – тайком делят односпальный матрас. В одних трусах, долговязые, бледные, они крепко спят, не подозревая, какой урок преподали остальным: как быстро болезнь делает все тайное явным. Как беззастенчиво обнажает истинную сущность человека.
Двенадцатую жертву обнаруживают в душевой кабинке, теплые струи стекают по обнаженной коже. Обмякшее тело закупорило слив – спохватились, когда вода просочилась в коридор. Повезло, хотя бы не утонула во сне, шепчутся сокурсники. Однако, лежа на носилках под полотенцем, девочка не выглядит везучей. С темных волос струится вода, пальцы сморщились, на бледной коже отпечаталась плитка.
Правда, девочки – те, кто остался, замечают еще кое-что – дрожание век. Выходит, ей тоже снятся сны. Сны вдруг приобретают колоссальное значение, словно девочки живут в совершенно иной реальности, где грезы становятся явью.
Тем временем в гостиницы Санта-Лоры стекаются эксперты по инфекционным заболеваниям.
Эти специалисты сплавлялись по Конго, чтобы добраться до охваченных геморрагической лихорадкой деревень, собирали слюну летучих мышей в самых отдаленных пещерах Южного Китая. Борясь с приступами малярии, они заканчивали диссертации в непролазных джунглях Заира и по собственному опыту знают, как тяжело дышится в похожем на скафандр костюме химзащиты. Матерые путешественники никак не ожидают очутиться в райском уголке Америки, городке Санта-Лора с населением в двенадцать тысяч сто шесть человек.
Психологическую подоплеку эксперты отбрасывают с ходу.
Подозревают менингит – в общежитиях он частый гость, передается через поцелуи и душевые кабинки. Другой вариант – летаргический энцефалит, таинственная сонная хворь, омрачившая начало двадцать первого века. Однако симптомы не совпадают.
Это определенно не птичий или свиной грипп, не тяжелый острый респираторный синдром или мононуклеоз. Известно лишь, что болезнь распространяется молниеносно, как корь, – достаточно пары минут в комнате, где всего один раз чихнул разносчик инфекции.
Пока эксперты гадают, заболевшие спят глубоким безмятежным сном, их тела питаются через зонд, кожу протирают чужие руки в перчатках.
Никто не хочет спешить с выводами, но в головы ученым лезет тревожная мысль: возможно, они столкнулись с совершенно новым недугом.
13
На двенадцатый день, в Хеллоуин, погода наконец меняется – первый дождь за три месяца. Увесистые капли по веткам, бормотание в кронах, непривычный запах мокрой мостовой. Сухая калифорнийская земля не поглощает влагу.
Непривыкшей к дождям Саре чудится зловещее предзнаменование в том, как через дорогу ливень наполняет ванну, чудом уцелевшую после взрыва. Нетронутая, она стоит под открытым небом, желтая оградительная лента мерцает на ветру.
К тревогам Сары добавляется новая: дом может в любой момент взлететь на воздух.
– Медсестра наверняка подхватила заразу, – повторяет отец. Сара и Либби видели, как пожарные выносили накрытое простыней тело из-под обломков дома. – Наверняка она не выключила газ перед сном.
Однако больше никто не связывает несчастный случай с болезнью.
Жизнь в городке продолжается. Женщина в синей ветровке выгуливает пуделя. Сосед, тот самый, с младенцем, тащит мусорные баки через двор. Школьный автобус проехал мимо, без Сары, в салоне рябит от маскарадных костюмов – словом, обычный Хеллоуин.
– Держи, поставишь в своей комнате. – Отец, босой, в старых джинсах и красной рубашке, которую не снимает уже три дня, протягивает ей кастрюлю. Крыша в доме сильно течет.
Либби сосредоточенно разглядывает что-то на полу спальни. У нее над головой расплывается мокрое пятно. Сара спешно пододвигает кастрюлю под капли.
– Сценарий намок, – досадует Либби.
Страницы «Нашего городка» слиплись, желтый маркер растекся по титульной странице. В обеденный перерыв Сара больше не сидит букой во дворе, а старательно репетирует.
Либби помогает расправить и просушить листы.
Звонит телефон.
У Сары вспыхивает надежда: Акил. Надежда совершенно нелепая – Акил не может звонить во вторник в десять утра. Сара точно знает, где он и чем занят: сидит на уроке алгебры через три ряда от ее парты и, постукивая ногой по ковру, грызет карандаш, чтобы, по обыкновению, первым сдать контрольную.
Звонки продолжаются. Сара берет трубку.
– Сара? – уточняет женщина на том конце провода. От голоса – отрывистого, четкого – мороз по коже.
– С кем я разговариваю?
С порога Либби одними губами спрашивает: «Кто это?»
– Твои родители дома? – спрашивает женщина. Инспектор по посещаемости собственной персоной.
– Папа! – окликает Сара. – Ты забыл позвонить в школу.
Внутренним слухом Сара улавливает школьный звонок, отмеряющий часы занятий. Внутренним взором видит себя в рутине школьных будней: ежедневные проверочные по алгебре, толкотня в столовой, необходимость каждую перемену прятаться в туалете. Три пропущенные репетиции «Нашего городка».
Особенно неприятно вспоминать об Амелии, дублерше, которая сейчас произносит предназначенные Саре реплики. «Она?» – фыркнула Амелия, когда выяснилось, что роль досталась Саре. «Серьезно?» – нарочито громко изумлялась она. В тот момент Сару пронзила чудовищная догадка: а вдруг учительница, миссис Кэмпбелл, дала ей роль просто из жалости?
Внизу отец препирается по телефону с инспекторшей:
– Я не обязан перед вами отчитываться.
На территорию школы его не пускают из-за конфуза, приключившегося в прошлом году. Официально носить оружие не возбраняется, втолковывает отец, но в школе оно запрещено. Год назад на родительском собрании миссис Чу заметила у отца пистолет и приняла меры, вылившиеся в назойливые визиты соцработника.
– Вам всем лучше поостеречься! – рявкает отец. – Глядишь, повезет уцелеть.
Трубка с грохотом опускается на рычаг.
– Никто в этом городишке не осознает масштаб катастрофы, – бормочет отец то ли про себя, то ли дочерям. Его рассудок всегда омрачен жуткими картинами будущего.
Он аккуратно раскладывает три противогаза, висевшие до сегодняшнего
