Люди стояли и смотрели на мост и на Светку. Они стояли как бы каждый сам по себе, но при этом непонятным образом чувствовалось, что они вместе. Связаны друг с другом.
И я даже понял, чем они связаны.
Страхом.
Жадностью.
Отвращением к себе.
Уверенностью в том, что пройдёт ночь, наступит утро, и они забудут. Если не на это утро, так на другое. Послезавтра точно забудут.
Но не забудут.
Я устроился на выгнутом мостике через дренажную канаву. Рядом со мной никого не было, в канаве блестела вода, метрах в трёх росла липа. Хорошее местечко, смотрел поверх голов, но Светку не видел.
– Тут и стой, – сказал Лисин. – Если что… Хватай сестру и беги вверх по дороге, там машина. За рулём Михаил будет, он вывезет. Понял?
– Понял.
– Дай трубу.
Лисин забрал у меня трубу, закинул за спину, к другой.
– Повторяю – стой тут и ничего не делай, – сказал он. – Никуда не уходи, иначе не выберемся… Они немного одуреют, но могут и очухаться, конечно…
Юлия Владимировна чуть наклонилась и стала что-то шептать Светке. Светка кивнула и направилась к мосту. Она шагала медленно, неширокими неуверенными шагами, но всё же шагала.
Обряд. Жертва восходит на мост и этим приглашает чудовище. Потом жертву, скорее всего, отводят в ту хижину и оставляют на камне. И уже туда является страж водопоя. Как я ненавижу все эти самодельные культы…
Я дернулся, но Лисин поймал меня за плечо.
– Стой, – сказал он. – Не так. Я сам. Ты – на всякий случай. Если вдруг что не получится… Всё получится. Подержи.
На этот раз Лисин вручил мне трёхстволку. Она, как я и ожидал, оказалась тяжёлой и настоящей.
– Время не ждёт, – сказал Лисин. – Время не ждёт…
Он достал из-за спины трубу, положил её на плечо и стал целиться.
Гранатомёт всё-таки, подумал я. Или огнемёт, не знаю, как эти штуки называются. Лисин направил оружие на мост, а я подумал – где он его добыл, интересно? Это не пистолет, даже не автомат, а настоящая базука. С другой стороны, Лисин местный олигарх; наверное, при его доходах можно и зенитную ракету купить.
А как быстро всё происходит… Недавно ещё сидел прикованный, и вот уже так. Раз-два.
И только я про это подумал, как Лисин нажал на спусковой крючок своей машинки.
Хлопнуло.
К мосту протянулось хорошо видимое ночью белое острие.
Заряд ударил в мост под брюхо. Грохнуло. Толкнуло довольно ощутимо; те, что стояли ближе к реке, попадали, с остальных сорвало шапки и капюшоны. Ночью взрыв выглядел особенно оранжево, так, словно лопнул переполненный напалмом апельсин. Огонь расплескался бешеным облаком, часть моста подлетела на воздух, как от пинка разъярённого великана, подлетела и рассыпалась в палки и щепки.
Светку и Юлию Владимировну отбросило, они покатились по земле.
Люди выдохнули. Те, что остались стоять. Площадь замерла в оцепенении. И в тишине. В этой тишине по воде расплывалась огненная лавина и валились горящие брёвна и доски. На берег выплеснулась горящая волна, сухая трава загорелась, огонь пополз по берегу вверх.
Лисин уронил трубу. В глазах его плясал безумный восторг.
Закричала Юлия Владимировна. Она поднялась на ноги и теперь орала, держась за голову и глядя на мост. Она даже не орала, а ревела, как носорог.
Хотя, может, это и не она ревела.
Моста больше не было. Выстрел попал в ту часть, что была ближе к противоположному берегу, и снёс её совсем, разметал и вырвал с корнем. На нашей стороне мост сохранился лучше, только вздыбился горбом и уже вовсю разгорался. По течению поплыли горящие пятна. На другом берегу, куда убралась большая часть обломков, принимались сосны.
Светка лежала. На ноги она так и не поднялась.
Лисин взял у меня слонобой и направился к Светке.
Пока местные оставались в оцепенении, Светку надо было спасать. Ай да Лисин! Ай да олигарх! Нет, я рассчитывал на бой, но не рассчитывал, что он будет вестись с помощью настолько мощных средств. Лисин подготовился, Лисин…
– Выбрался, значит, – злобно сказали у меня за спиной. – Смотри, какой ловчила! Ну, так я тебе сейчас половчу…
Я оглянулся. Валерик. Стоял, поигрывая ножичком, пуская его между пальцами и из руки в руку, как быструю серебристую уклейку. Умелец.
Он хотел ещё что-то сказать, этот умелец и хитрец, но я не стал слушать его, мне неинтересно было. Я сунул руку под плащ, нащупал обрез и резко, как саблей, хлестнул Валерика по лицу стволами.
Получилось как в кино. Голова Валерика мотнулась, нос хрустнул, хорошие белые зубы брызнули в стороны, Валерик рухнул в канаву, скатился на дно и не поднялся уже. Думаю, нос. И челюсть. Во всяком случае, я очень на это рассчитывал, что переломы у него будут тяжёлые.
Хорошо.
Теперь Столетова бы не пропустить, его так не остановить, в него придётся стрелять.
Лисин подошел к Светке, поднял её. Светка была цела, на ногах держалась. Лисин схватил её за руку и повёл в сторону от берега.
На пути Лисина и Светки возник Столетов. Столетов стоял в обезьяньей позе, свесив руки почти до земли и перекатываясь с ноги на ногу. Он был вооружён топорами, не лесорубовскими, а туристическими, небольшими, на коротких рукоятях. Как томагавки. Я был слишком далеко, из обреза не попасть, как бы ни хотел. Я начал продвигаться к ним, к Лисину и Светке, но Столетов уже метнул топор. Это было настолько резко и сильно, что я этого опять не заметил, только луна успела мазнуть жёлтым бликом по лезвию.
Но Лисин в топориной работе был, кажется, тоже мастер. Он уклонился. Всего несколько сантиметров, и топор не попал ему в лоб, не расколол голову. Чиркнул по уху, сбил с головы каску. Всего лишь. Брызнула кровь.
Любой нормальный человек схватился бы за отрубленное ухо и упал, но Лисин, да, знал толк в топорином деле. Он вскинул ружьё.
Столетов уже размахивался левой.
Лисин выстрелил.
И левая рука лесоруба исчезла, снесённая слонобойной пулей. Столетов не успел ничего понять, он продолжил бросок, и размахнулся, и сделал метательное движение… Столетов увидел отстреленную руку и замер. Не заорал.
Собравшийся на площади народ опомнился и начал лениво расходиться.
Столетов посмотрел на обрубок руки и тоже пошёл.
Я думал, что Лисин его не оставит и догонит второй слонобойной пулей, но Лисин сделал по-другому. В устье одной из примыкавших к площади улиц стоял жёлтый автобус, Лисин прицелился и выстрелил в него.
Убил.
Да, именно убил. Пуля попала в двигатель, пробила его, пробила салон. Автобус дёрнулся, косо ударил пар из радиатора, автобус как-то просел и загорелся, и с запозданием в несколько секунд лопнуло и вывалилось лобовое стекло.
Люди расходились молча. Только Юлия Владимировна рыдала, и рычала, и клокотала, бегала вокруг нас,
