– Дело не в победе, Портер, – отвечаю я, невзирая на то, во что я заставляю мир верить. – Речь идет о справедливости. – Речь идет о Мел и ее убийце – подонке, сбившем и сбежавшем водителе, которого я никогда не смогу наказать. Когда я смотрю в глаза подсудимого и вижу его вину...
– Они становятся этим человеком. Они все этот человек. И я приложу все усилия, чтобы они не вышли на свободу.
Она понимающе кивает.
– Знаю, Уэст. Но нужно сохранять равновесие. Как Шейвер. Он не может быть осужден на основании одного мнения. Вот почему есть двенадцать человек, которые обсуждают свои мнения. А не просто твое.
– Люди предсказуемы. Ты можешь нарисовать картину в черно-белом цвете, и они все равно будут видеть серый цвет.
Она качает головой.
– Однажды проснувшись утром, вряд ли кто-то захочет думать о том, что он искалечил жизнь человеку. Они верят, что чтобы сделать что-то настолько отвратительное, человек должен либо временно, либо полностью лишиться рассудка.
А она сообразительная.
– Даже с учетом не столь безобидного присутствия Шейвера в СМИ, он создал себе репутацию вокруг наркотиков, а не убийства. Что, честно говоря, весьма блестяще. Присяжные с радостью признают его виновным по обвинению, связанному с наркотиками.
Вот почему у нас есть запасной вариант с наркотиками.
– Я верю в тебя. – Портер толкает меня локтем. – И кстати, я не собиралась вступать с тобой в схватку в зале суда.
Более смелый, чем я ощущаю себя в данный момент, я смотрю ей в глаза.
– Тебе и не нужно этого делать. – Серьезность моего заявления витает в прохладном осеннем воздухе между нами.
– Миа звонила. – Она выпрямляет спину, и ее колени поворачиваются ко мне. Мне приходится подавить желание протянуть руку и положить ей на бедро. Это такая естественная реакция, что она пугает меня.
– Она скучает по тебе, – говорю я.
– Если я подумаю об этом... – Она смелее меня и тянется сама. Она берет мою руку и кладет ее себе на колено, переплетая свои пальцы с моими. – Мне нужно знать, где мы находимся, Уэст. Не сейчас. Даже не на этой неделе. Но уже скоро. Я не отдам свои заметки фирме и не буду вдаваться в виртуальную эмоциональную мину, которая взорвется у нас обоих перед носом. – Она наклоняет голову, пристально глядя на меня. – Ты можешь с этим справиться?
Черт. Один поцелуй – и я покойник.
– Три года, – слышу я свои слова. – Это долгий период, Портер.
Она пожимает плечами.
– Не распускай свое супер-эго. Не то чтобы я ждала, заглядывая в твое окно в полном отчаянии. – Я смеюсь, и она одаривает меня одной из своих редких улыбок. – Я заводила отношения. Я пошла дальше. Но так уж вышло, что мне надоело пытаться забыть того, кто сбежал.
Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но она прижимает палец к губам.
– Подожди. Позволь мне закончить. – Глубокий вдох. – Если мы не поговорим об этом, между нами всегда будет стоять этот слон. Мы оба любим Мел. И мы оба хотим чтить ее память, и это значит... – она указала на расстояние между нами, – что это должно быть сказано вслух.
Тошнотворная боль пронзает мой желудок. Но я знаю правду. Я знаю, что сказала бы Мел; я знаю, что она дала бы свое благословение двум людям, которых любила, но это не значит, что я стану чувствовать себя менее виноватым.
– Она хотела бы, чтобы ты был счастлив, Уэст. – Она украдкой бросает на меня взгляд. – Я могу чувствовать себя виноватой, ты можешь чувствовать себя виноватым... мы оба можем чувствовать себя виноватыми придурками, но это будем мы и наши проблемы. Только не она. И никогда от нее.
Я киваю, хотя и не могу смотреть на нее. Признать что-то вслух – это совсем не то же самое, что посмотреть правде в глаза.
Портер сжимает мою руку.
– Я готова, Уэст. Я готова попробовать, чем бы мы ни рисковали, если потерпим неудачу. Так будет лучше, чем быть твоим врагом.
Я мог бы доказать, что мы рискуем нашей дружбой, но печальная правда заключается в том, что мы не были друзьями с тех пор, как умерла Мел. Я позволил боли определить путь для нас, и я действительно сделал Портер врагом.
– Но мне нравится, когда тебя поджаривают в суде, – отвечаю я. – Думаю, это помогает тебе выигрывать дела.
На ее лице отражается шок.
– Невероятно. Ты приписываешь себе все заслуги.
– Только хорошие.
Ее взгляд задерживается на наших руках.
– Тогда я постараюсь не держать на тебя зла за последние три года.
Удар под дых. Она знает, куда бить. Я не только держал ее на расстоянии вытянутой руки, но и столкнул с края своей планеты. Я позволяю ее решению перейти на темную сторону (сторону защиты – Хха!), стать предлогом, чтобы продолжать злиться на нее. Намного проще злиться на нее, чем ощущать боль.
Эй, я же психолог. Я могу понимать себя, когда мне это нужно.
– Я не хочу разбивать тебе сердце. – Слова просто вылетели наружу. Ненавижу себя за то, что говорю это, но она должна знать правду. Что я все еще озлобленный, обиженный мудак, и есть шанс, что я все испорчу.
– Позволь мне самой побеспокоиться о своем сердце. А ты переживай за дело. А теперь, технически я не могу работать с тобой над тем, что было обнаружено в предыдущем деле, но я могу искать новые улики. У меня уже есть задание?
– Кнут? – Я пытаюсь отшутиться, но меня застукали. Она не даст мне увернуться. – Мне нужен кто-то, кто будет работать с серьезными преступлениями.
Она понимающе кивает.
– Детектив Реннер ведет расследование. – Она слегка присвистывает. – Не скажу, что я ему нравлюсь.
– Но ты будешь собирать факты для обвинения. Возможно, он еще больше возненавидит Шейвера, не думаешь?
– В этом есть смысл. – Она проверяет телефон
