— Все бредни о 'лимитах на революции' это мракобесная чушь. В духе лакеев из Розовой партии. — Рэд брезгливо сморщил нос, припомнив их дебильную писанину — Тут даже и обсуждать нечего. Никуда не делись причины революций — кризисы капитализма и вызываемые ими войны за передел мира. Причины в сохранности — будут и следствия. И не нам, революционерам, ужасаться по этому поводу.
Заговорщик осторожно провел по щеке упругой нейлоновой кистью. Короткими мазками он принялся наносить на лицо грим. Вчера ночью конспиратор изготовил состав, а утром извлек из морозилки: светлый тональный крем, вязкая палевая гуашь, растительное масло. Подпольщик менял внешность и готовился к отъезду.
Алексей Чершевский, закончив с делами в клинике, поспешил домой: он считал своим долгом проводить гостя. Сейчас, сидя напротив, он готовил возражения. Помешал звонок в дверь.
— Привет, Алеша! — войдя в каморку, Николай положил на тахту увесистый сверток — Здравствуйте и вы, гость дорогой! Вот, принес все, что просили. Коробочка с тальком…
— Благодарю. — Рэд оторвался от растушевки — Грим самодельный, на свету блестит. Припудрить надо. Тальк в самый раз.
— Да, как я погляжу, вы из смуглого превратились в бескровного кащея. Плюс еще мешки под глазами…
— Это от недосыпания — Рэд криво усмехнулся — Что, удалось ли достать парик в театральной лавке?
— Вот поглядите… Тамбурованный, как и просили… Черные волнистые. Вихор упрямый торчит…. С вашим светлым ежиком — ничего общего.
— Ну-ка, ну-ка… Дайте пощупать… Ой, спасибо! Парики с рынка ведь не годятся. А вот эти, плетеные на тонком тюле, в самый раз… Искусством постижера владеет не всякий.
— Что ж, это все понятно. Но я в толк не возьму, на что вам сдался коричневый карандаш для бровей? Ведь волосы-то парика черные…
— Уважаемый, родинка на щеке тоже не помешает. Чем меньше новый тип походит на ветхого, тем безусловно лучше.
Собеседники рассмеялись.
— Николай, а ведь ты своим приходом прервал рассказ нашего гостя. — нетерпеливо воскликнул Алексей — Он мне вчера обещал рассказать: как они планируют, в случае победы, избежать перерождения. Сейчас вот опять уверяет, что революция неизбежна. Но как они прыгнут от нынешней деградации к новому обществу? И не сорвутся ли при этом в пропасть?
— Ну-ка, ну-ка… Мне тоже интересно, это ключевой момент!
— Времени у меня мало. — Рэд говорил сухо и быстро — Буду краток. Итак, причины революций никуда не исчезли. Капитализм по-прежнему производит внутри страны товаров на 500 миллиардов, а зарплату работников платит 100. Это его сущность, иначе не было бы прибыли. Значит, товаров на 400 миллиардов продать внутри страны нельзя — не позволяет покупательная способность населения. Излишки товаров продают за границу. Но планета не безгранична — другие страны тоже хотят продать излишек товаров. Возникает столкновение интересов. Это ведет к борьбе за передел рынка Периодически противоречия доходят до мировых войн. У правителей хватит ума, чтобы не применить в будущей войне ядерного оружия, и воевать чужими руками — на границах, локально. Отсюда такие войны, как сейчас между Рабсией и Картвелией. Число таких войн постепенно растет, в них втягивается все большая часть населения. В условиях бед и лишений солдаты разочаровываются в патриотизме и в правителях, становятся революционными. Такие войны — первый источник революции.
Николай кивнул в знак понимания. Рэд продолжил:
— Другая причина: концентрация капитала. Двадцать лет назад каждый мог открыть ларек на улице, сейчас их вытеснили торговые центры. Мелкие мастерские вытесняются трестами… Вот вам второй источник недовольства — разорение мелких предпринимателей под напором монополий.
Николай кивнул. Рэд продолжил:
— Капитал сращивается с государством, подкупает чиновников. Конкуренция исчезает и из политики — вместо мелких партий правят 'Единая Рабсия' и РСБ, остальные партии превратились в бутафорию. Против оппозиции начинаются гонения, недовольных преследуют за 'крайнизм', отсекают активных граждан от возможности влиять на события в стране, и тем озлобляют их. Вот и третий источник революции: политическая диктатура одних и бесправие других.
Рэд погляделся в зеркальце, откинулся на спинку кресла и продолжил:
— Политическое бесправие переходит в бытовое: правители начинают диктовать подданным, как им одеваться, какую музыку слушать, во что верить. Начинается духовное порабощение масс пропагандой и церковью, работающими на власть. При этом грубо вторгаются в сферу убеждений каждого: например, заставляют атеистов вставать и подпевать гимн со словами о боге. В общем, проявляются черты тоталитарного режима, 'нового средневековья'. Под этим лежит исчерпание ресурсов и желание властей ограничить потребление простонародья, путем моральных и религиозных запретов. Но такие вещи озлобляют население куда больше, чем политическое бесправие — ведь они удавкой ложатся даже на тех, кто равнодушен к политике. Моральные и религиозные ограничения, абсурдные и выгодные только властям — проникают в быт, в стиль жизни каждого, вызывая всеобщую ненависть. Вот и четвертый источник революции.
Подпольщик остался доволен новым цветом лица. Оставалось наметить бородку. Поставив на стол стаканчик с красителем, Рэд извлек из жилетного кармана сверточек собственных волос — он аккуратно выбирал подходящие в ту в пору, когда стригся на лесной заимке. Нарезав пряди, Рэд макал их в краситель и аккуратно раскладывал на бумажный лист, не прерывая нить рассуждений:
– Итак, растет недовольство. Оно охватывает общество неравномерно. Сначала возникает узкий кружок передовых людей. Тут и выходцы из оппозиции: анархисты, социалисты, демократы. Тут и просто интеллигенты, критически мыслящие. Тут и вообще пострадавшие от режима. У всех разный уровень понимания, разные подходы. Репрессиями само правительство сплачивает их, загоняет в подполье и толкает на крайние методы борьбы, не оставляя легальных возможностей. Так возник Союз Повстанцев.
— Далее… — поощрил Николай
— У повстанцев формируется идеология. Она во всем противоречит правительственной, иначе бы к нам не шла оппозиция. У правительства идея такая: диктатура, капитализм, шовинизм, власть церкви и ненависть к революции. Значит, у нас должно быть: свобода, социализм, космополитизм, атеизм и революция. Так и есть. Это наши 'пять принципов'.
Заговорщик. держа тюбик медицинского клея, наживлял на подбородок прядку за прядкой, от центра к краям. Концом расчески он прижимал волоски к коже, смазанной клеем, добиваясь надежной фиксации. Шевелить челюстью в такой ситуации было неудобно, речь стала чуть косноязычной.
— Голых принципов недостаточно: надо понять глубинную причину бед. А она в скудости ресурсов и недостаточном развитии техники. Именно это и заставляет правителей жестко регламентировать потребление и поведение подвластных. Если эту причину не уничтожить, то все кончится просто сменой власти, и даже при победе Союз Повстанцев превратится в нового деспота. Значит, основной задачей надо поставить техническую модернизацию, внедрение новых технологий. По счастью, такие технологии сейчас созданы. Но монополии, правители и церковь сдерживают их внедрение, так это не в их интересах и приведет к краху рыночной системы, краху нынешней власти и краху религиозных иллюзий о мире.
Рэд завершал наклейку волос. По мере приближения к скулам, пряди шли все реже, были все короче. Время от времени он обмакивал липкую расческу в растворитель, смывая засохший клей, и протирал ее ватой. Занятие было кропотливым и муторным, но результат — выше всяких похвал. Неделю назад в Урбоград вьехал смуглый заводчанин, сейчас из зеркала глядел рафинированный интеллигент с аккуратной бородкой-'якорем'.
— Итак, задача повстанцев — сломить сопротивление верхушки и внедрить эти новые технологии.
— У горстки повстанцев не хватит сил на свержение правительства! — воскликнул Алексей.
— У горстки не хватит… — кивнул Рэд — Но тут нам помогают тенденции нынешней системы. Если граждан постоянно кидают на фронты войн, отсекают от политики, преследуют за инакомыслие и силой
