– Завтра ваша казнь, Когорд. Так что прощайте.
– Лех… стой.
Герцог в нерешительности замер. Но я замолчал, и Золот в конце концов раздраженно воскликнул:
– Ну что еще?!
– Я готов подумать над твоим предложением… Если вы приведете ко мне невестку и внука. Пусть они меня посетят сегодня – и завтра утром я дам тебе точный ответ.
– Стоит ли их приглашать сюда? – Золот скептически осмотрел камеру.
– Стоит. Мои глаза настолько отвыкли от света, что я боюсь потерять зрение, выйдя под чистое небо. Пусть здесь – ребенок все равно ничего не запомнит, а мать видела картины и похуже. Только парашу надо… Сам понимаешь.
– Я распоряжусь даже насчет нормальной еды. Но, Когорд, если вы в итоге откажетесь повиноваться, я обещаю, что ваши родные будут наблюдать за четвертованием в непосредственной близости!
Внимательно посмотрев в лицо леха, я внушительно произнес:
– Завтра. Утром. Я. Дам. Ответ. Приведи ко мне моих родных, Золот…
Их не было долго. Слишком долго. В какой-то момент расслабляющая легкость, пришедшая на смену тупой, изнуряющей боли, невыносимо терзавшей левое плечо, отступила. Я здорово испугался, что не успею, но в тот момент, когда я уже был готов отказаться от борьбы и провалиться в обещающий избавление сон, дверь вновь заскрипела.
В дверном проеме четко обрисовался тонкий женский силуэт со свертком на руках. Но, судя по учащенному дыханию женщины и ее нерешимости сделать еще один шаг, она здорово боится. Думаю, даже мне на ее месте было бы не по себе.
– Лейра, не бойся, это не место вашего заточения, не посмеют. Просто я попросил их привести тебя – попрощаться… Золот, если у тебя осталась хоть капелька дворянской чести, оставь нас.
Показавшийся за спиной девушки мужской силуэт глухо отозвался:
– У вас полчаса.
Невестка сделал неуверенный шаг, еще один и еще.
– Аккуратнее, вот тут выемка, у правой ноги… Так, да… Вот стул.
Супруга сына облегченно опустилась на табурет.
– Спит?
– Да…
Крохотный урчащий во сне комок, обильно закутанный в теплый плед, уютно устроился у матери на руках. Эх, хорошо ему…
– Можно?
Лейра аккуратно, стараясь не разбудить резким движением, подала сына. И лишь ощутив на руках его теплое, совсем невесомое тельце, я вновь почувствовал себя лучше.
– Какой маленький! Ути-пути, на руках у дедушки…
Сердце на мгновение захлестнула смертная, беспробудная тоска, заставив его болезненно сжаться. Чуть покачав малыша на руках, я склонился над ним, силясь вдохнуть в себя чистый запах молочного ребеночка, такой тепло-сладкий… мм… Так пах мой маленький Торог…
А ведь все-таки я спас семью сына, решившись на обмен. В противном случае лехи постарались бы спровоцировать нас на атаку их казнью.
– Как молоко?
– Хватает.
– Подкармливать еще не начинала?
– Ему всего полгодика.
– Ну, ты мама, тебе виднее. Мы начали давать Торогу жидкую овощную кашицу месяцев в восемь, а Энтару мать по первости пыталась кормить перемолотыми фруктами – в тот год был добрый урожай яблонь и груш… Так не ела! Представляешь?! Было же так вкусно, даже я облизывался, а эта маленькая привереда не ела! Зато овощное пюре пошло сразу…
Лейра мягко улыбнулась моим словам:
– Как вы?
– Да лучше всех! Незаметно?!
Она смутилась, и я постарался смягчить чуть резковатый ответ:
– Не бери в голову. Я успел повидаться с внуком, а на большее мне и рассчитывать… Хотя стоп! Кажется, Золот в кои-то веки сдержал слово!
По коридору разнесся чудный запах запеченной с пряными травами птицы. В камеру вошли двое вышколенных слуг, поставивших на пол чурбачок и водрузив на него серебряный поднос с мясом и мытыми фруктами в отдельной тарелке. Здесь же, рядом с уткой, прислонившись к еще горячей корочке, лежит тонко нарезанный хлеб – свежайший, хрустящий! И кувшин со сладко пахнущим вином.
Рот мгновенно наполнился обильной слюной, а в глазах, по всему видать, загорелся такой голодный блеск, что Лейра деликатно взяла у меня малыша.
С сожалением отпустив внука с рук, я чмокнул его в пухленькую щечку, раздражив щетиной – Олек тут же заворочался и попытался закрыться маленькой, такой же пухленькой ручкой. Забавный…
– Где вы живете?
– В покоях королевы, в самом дальнем крыле.
Я с удивлением присвистнул:
– Ничего себе! Да они или провоцируют тебя, или не знают, на что способна дочь степного вождя! И скорее второе, вряд ли бы лехи решились рисковать жизнью ее величества.
Лейра понимающе и, как мне показалось, чуть кровожадно усмехнулась.
– Не спорю, мысли приходят всякие. – Она заботливо поправила пледик, укрывающий сына. – Но я не могу рисковать Олеком. Торог… Торог потребовал от меня, чтобы я сохранила жизнь сыну любой ценой. Любой – вплоть до бесчестья.
– Даже так… Впрочем, вряд ли теперь до этого дойдет. Сейчас ты для лехов словно золотая птица в драгоценной клетке. Вместе с сыном вы стали тем коротким поводком, за который можно дергать Торога сколь угодно часто, заставив выполнять практически любые команды.
– Вы думаете…
Я внимательно посмотрел в бездонные, абсолютно черные в полумраке подземелья глаза невестки.
– Я ничего не думаю – помимо того, что ты должна выполнить наказ Торога, как верная и порядочная жена. Сложилось так, как сложилось, мы проиграли. Но то, что и он, и вы живы – поверь, это не худший для всех нас расклад. Так пусть уж лучше золотая клетка и краткие мгновения встреч, чем вот такие вот, – я обвел рукой каземат, – палаты… Да и в сырую землю торопиться не стоит.
Лейра грустно потупилась:
– Вас завтра…
Я лишь заговорщески подмигнул ей:
– Посмотрим.
И подумал: «Не успеют!»
Невестка не стала развивать тягостную тему, и ненадолго мы оба замолчали. Подумав, я решил извиниться перед женой сына:
– Я был не самым лучшим дедушкой…
Но в этот момент Олек выгнулся дугой и, широко распахнув глаза, громко заплакал, оборвав мою речь.
– Тише, тише…
– Можно? Я уже сейчас отпущу вас… Дай еще разок взглянуть.
Взяв теплый и чуть влажный сзади комочек (ну конечно, сходил по-маленькому, а в мокром-то спать как-то не слишком!), я поднял внука так, чтобы его крохотная головка со взъерошенным на макушке темным пушком оказалась напротив моего лица.
– А глаза-то, как у Торога, голубые…
Малыш перестал плакать и, широко распахнув заспанные глаза, внимательно и удивленно на меня воззрился. На несколько ударов сердца он замер, и мне показалось, что между нами установилась какая-то… связь, контакт, узнавание – словно внук изучает меня и пытается запомнить. Но длилось это недолго – Олек вновь закрыл глаза и так отчаянно и горько заревел, что я тут же, несколько поспешно, отдал малыша маме.
– Испугался.
Невестка неловко улыбнулась и встала.
– Лейра… Передай Торогу, когда встретишь, что я очень его люблю. И что ни о чем не жалею. И вот еще… Не позволь им воспитать малыша… лехом. Он должен помнить, откуда он, чья кровь в нем течет и какую ответственность он несет на плечах. Торог не сумеет этого сделать, все эти годы он будет далеко. Надежда остается только на тебя… Прошу, сделай.
Лейра кивнула:
– Прощайте, Когорд… Вы не были плохим дедушкой и уж точно никогда не были плохим отцом.
– Прощай, Лейра… Торог не ошибся, выбрав тебя
