В этот момент стоявший на столе селектор издал тональный сигнал, после чего из него послышался голос секретаря:
– Мистер президент, к вам господин Гопкинс.
– Да-да, пусть заходит…
Гопкинс влетел в кабинет в крайнем возбуждении.
– Ты слышал, Френ… – начал он, но, заметив капитана, тут же поправился: – Вы слышали, мистер президент, красные смогли-таки поймать Гитлера в «котёл»!
– Да, я уже в курсе. А что, это уже общеизвестная информация?
– Десять минут назад закончился брифинг в советском посольстве, на котором госпожа Полежаева сообщила, что советские войска замкнули кольцо окружения в районе какого-то Kurahovo, вследствие чего в окружении оказалось около полумиллиона солдат! Брифинг транслировали по радио, так что окончание его я дослушал уже в машине по дороге к вам, – он нервно прошёлся по кабинету из угла в угол. – Нет, это немыслимо! Я же своими глазами видел, какими суррогатами русским приходится отбиваться от немцев!
– Ты имеешь в виду – трактора, обшитые котельным железом? – усмехнулся Рузвельт, покосившись на капитана.
– Да, и их тоже, – кивнул Гарри. – Как же это они назывались… ммм… О, вспомнил! «Naispug!». Это означает… эээ…
– Tofrighten? – пришёл на помощь Барел.
– Да-да, точно! Но дело не только в танках. Министр обороны красных, мистер Фрунзе, рассказывал мне, что после тяжёлых потерь в приграничных боях им пришлось расконсервировать и вновь ставить на вооружение устаревшие самолёты. И не только предпоследнего поколения, эти, как их…
– «И-161», – вновь подал голос капитан.
– Да, спасибо, но и куда более ранние образцы. Например, деревянные бипланы «R-5», разработки ещё двадцать девятого года.
– Они их используют в качестве ночных бомбардировщиков, – пояснил капитан. – Но не только их. В дело пошли даже устаревшие самолёты первоначального обучения конструкции ныне опального авиаконструктора Поликарпова «U-2». И это несмотря на то, что данные самолёты способны нести крайне недостаточную бомбовую нагрузку. По нашим расчётам – не более трёхсот-четырёхсот фунтов. Сами понимаете – для бомбардировщика это, считай, ни о чём… – он сделал короткую паузу и добавил несколько извиняющимся тоном: – Это было очень похоже на то, что господин Людендорф обозвал «тотальной войной». При которой, сами понимаете, совсем не до наступлений, – он вздохнул: – Вот я и поспорил с командором…
Рузвельт насмешливо посмотрел на капитана, но не стал иронизировать, а спросил:
– От самолётов они тоже отказались?
– Нет, наоборот! – Барел оживился. – Самолётов они заказали очень много. В первую очередь «Р-39», а также «А-20» и «В-25». Кроме того очень большой интерес был проявлен к «В-17» и «В-24». Но их мы пока русским не продаём.
– Да уж, после «Большой порки» русскую дальнюю авиацию теперь везде в мире воспринимают очень серьёзно, – вновь усмехнулся президент. – И как, поставки уже пошли?
– Ммм… не могу сказать точно. Нужно запросить цифры в министерстве торговли, но, по-моему, пока только «Р-39». Дело в том, что и наши ВВС, и британцы от них отказались. Хотя изначально «кузены» заказали почти семьсот машин, но в декабре аннулировали заказ. Так что у «Бел эйркрафт» произошло затоваривание, а затем и остановка производства, что принесло им чудовищные убытки. Поэтому, когда русские согласились брать «Р-39», у «Белл» было что им предложить. И вообще – этот заказ оказался для них сродни манне небесной… Впрочем, русские сумели выбить себе очень неплохие условия. Похоже, они были в курсе их трудностей. Но «воздух» для русских в той ситуации, в которой находится Германия после потерь люфтваффе прошлой осенью и зимой, а также во время операции «Генерал Мороз» и после «Рурской катастрофы», не самая большая проблема. Наши британские кузены, уязвлённые русской «Большой поркой» в самое сердце, с середины мая резко повысили активность в небе Германии, а русские продолжили терзать налётами нефтеносные районы Венгрии и Румынии, а также промышленные – Чехии и Словакии, вследствие чего едва ли не половину истребителей немцам пришлось бросить на противовоздушную оборону рейха. Ударные же самолёты без истребительного прикрытия вполне уязвимы даже для устаревших русских истребителей… А вот как наступать без бронетехники – мне не совсем понятно, – капитан Барел сделал паузу, после чего задумчиво произнёс: – Как бы там ни было, сдаётся мне, наши оценки наступательного потенциала русских оказались неточными. И это ещё мягко говоря.
– Хм, – Рузвельт выкатился из-за стола и, подкатившись к большому трёхстворчатому окну, устремил свой взгляд на виднеющиеся сквозь пелену дождя дорожки, купы кустов и южную лужайку Белого дома. В кабинете установилась тягучая тишина.
– Я думаю, – через несколько минут задумчиво произнёс президент США, – что нам стоит сегодня ближе к вечеру собраться и подумать над тем, какие ещё сюрпризы мы можем ожидать в ближайшее время от наших восточных союзников.
– Мне оповестить людей по первому списку? – деловито уточнил Барел.
– Ну что вы, капитан, – усмехнулся Рузвельт. – Я думаю, что наступление наших союзников на одного из наших врагов никак не может угрожать национальной безопасности Соединённых Штатов. Так что никакого первого списка. Просто сообщите Маршаллу и Леги, что я хотел бы их видеть часиков после семи. И пусть Маршалл захватит с собой карту советско-германского фронта. А я позвоню ещё парочке людей, на советы которых рассчитываю, и мы посидим узким кругом…
– А не рано ли? – с сомнением произнёс Гопкинс и процитировал: – Декларируемое – не значит достигнутое! Немцы могут оказаться вполне способны вырваться из окружения. Как это, кстати, произошло прошлой осенью в Прибалтике… да и в Норвегии, существенная часть немецких частей и соединений также смогла вырваться из кольца.
– Потеряв большую часть техники и всё тяжёлое вооружение, которое до восстановления промышленного производства в Руре немцам будет очень трудно как-то возместить, – прокомментировал капитан. – Да и сам факт того, что красным удалось и подготовить наступление подобного масштаба, причём сумев соблюсти полную секретность, и, хотя бы на данный момент, достичь заявленных целей, – говорит о том, что мы по отношению к ним где-то очень сильно ошиблись.
– Вот об этом мы и поговорим, – спокойно закончил Рузвельт…
В семь «узкий круг» собрался в «кабинете дядюшки», как иронично называл это помещение, расположенное в непосредственной близости от Овального кабинета, нынешний президент США. Хотя двадцать шестой президент Соединённых Штатов Америки, носивший такую же фамилию, как и нынешний, при котором и был оборудован этот кабинет, на самом деле приходился дядей вовсе не ему, а его жене Элеоноре.
– Господа, я бы хотел, чтобы вы ответили мне на несколько вопросов, – начал
