Когда они поднялись в кабину, инженер с гордостью продемонстрировал Виталию «купе», как он обозвал спальный отсек, а также туалет и бытовой отсек.
– Да тут вы не купе, а целый купейный вагон устроили?! – изумился майор Чалый.
– А что вы хотите? – гордо усмехнулся инженер. – В техзадании недвусмысленно требовалось обеспечить возможность находиться в воздухе не менее шестнадцати часов, а лучше – сутки. Причём экипаж на всём протяжении полёта должен быть способен осуществлять противозенитные манёвры, уходить от атак истребителей и обеспечивать точное бомбометание, – он вздохнул, – эх, мы ещё сюда велотренажёр хотели воткнуть и что-то типа «шведской стенки», но смежники подвели. Не смогли «впихнуть» радиолокационную аппаратуру в необходимые габариты. Так что от «спортгородка» остался вот этот турник в дверном проёме и вот здесь парочка откидных поручней, на которых можно поотжиматься, как на брусьях…
– Да-аа, – зачарованно произнёс Виталя, – это не самолёт, это – дворец в воздухе! Как вы сюда ещё бассейн не впихнули? А потолок у него точно четырнадцать тысяч?
– Точно! И это при штатной нагрузке. А так он способен забраться и повыше. Не слишком высоко – максимум на километр, но испытатели это делали. Что же касается нагрузки – он вообще-то может утянуть почти восемь тонн. Ну, теоретически… Мы этого ещё не пробовали, потому что, по расчётам, ему для этого нужна взлётная полоса длиной более четырёх километров. А такой у нас в стране пока не существует.
– Соли-идно, – покачал головой гвардии майор Чалый. – Но я ещё вот чего не понял. Почему в экипаже предусмотрен всего один стрелок. Установок-то целых пять.
– А это не стрелок, а стрелок-оператор, – улыбнулся инженер. – Все пушечные оборонительные установки завязаны на специальную стрелковую станцию, с которой они и управляются. Это позволяет сосредоточить на одной цели огонь до четырёх установок одновременно. Вследствие чего по приближающемуся перехватчику будет бить восемь стволов со скорострельностью восемьсот выстрелов в минуту каждый. Что даёт нам интенсивность минутного залпа в шесть тысяч четыреста выстрелов! Представляете, какой это шквал огня?
– Уж можете мне поверить – представляю, – усмехнулся Виталий. Инженер смутился.
– А… ну да… конечно…
– Но, знаете, что я вам скажу, – от массированного налёта и это не спасёт.
– От массированного – нет, – согласился инженер. – Но в техзадании было указано обеспечить оборону от отдельных самолётов и небольших групп численностью до звена. Так как подразумевалось, что на той высоте, на которой может лететь этот самолёт, достать его смогут только отдельные специализированные модели, которых априори много быть не может. А если ещё учитывать скорость… Да у нашей машины крейсерская больше, чем у любого истребителя мира!
– Так-то оно так, – вздохнул Чалый. – Вот только бывают ситуации, когда с высоты бомбить бессмысленно – облачность! Ни хрена не попадёшь! Так что приходится опускаться под облака. Да и скорость снижать, чтобы бомбу при выходе из бомбоотсека не закрутило и не унесло к хренам куда-нибудь в сторону. Такие скорости – это ж уже другая аэродинамика… Ну да ладно – понятно же, что все хотелки всё равно не исполнить! А где я могу познакомиться с новыми членами моего экипажа?
Второго пилота, штурмана, радиста и стрелка (то есть, как выяснилось, стрелка-оператора) он забрал с прошлого экипажа. А вот штурмана-бомбардира и бортмеханика ему должны были выделить новых.
– Э-э-э… не знаю, – инженер растерянно огляделся. – Я этими вопросами не занимаюсь. Я по машине… Может, в «подводной лодке»?
– А это ещё что за зверь? – удивился гвардии майор.
– Да это мы учебный класс так называем, – снова смутился инженер. – Вернее, ангар. Ну, в котором учебный класс как раз и расположен… У нас там натурные образцы установлены – двигатель, пушечная установка, радиолокационный бомбовый прицел, а в углу – и вся кабина в сборке. Она же округлая, удлинённая и потому похожа на подводную лодку. Вот и приклеилось… Весь техсостав у нас там как раз и обучается.
Кабина бомбардировщика, закреплённая на пружинных опорах, действительно чем-то отдалённо напоминала подводную лодку. Маленькую. И пополнение экипажей тоже находилось здесь. Вот только…
– А ты каким образом здесь оказалась? – изумился Виталий, уставившись на свою жену. – Ты же это… экзамены сдавать уезжала. На офицерское звание…
Аглая усмехнулась и, лихо вскинув руку к обрезу лётной пилотки, оттарабанила:
– Товарищ гвардии майор, лейтенант Чалая, представляюсь по случаю присвоения звания лейтенант. В настоящий момент нахожусь на переподготовке по освоению новой машины – реактивного бомбардировщика типа «Ту-5». Лейтенант Чалая доклад закончила, – после чего показала ему язык и рассмеялась.
– Да ты… ты… ты вообще думаешь, что творишь? – взревел гвардии майор Чалый. – Ну куда ты всё время лезешь? А если ты-ы-ы… если у тебя молоко пропадёт – кто парня кормить будет?!
– Не волнуйтесь, товарищ гвардии майор – не пропадёт, – зло отрезала лейтенант Чалая. – И нечего на меня орать! Если вам так неприятно моё общество, то я готова перейти в другой экипаж. И даже с огромным удовольствием. Может, там будут более спокойные и адекватные люди, которые точно будут ценить специалистов, прошедших переподготовку на «отлично», – и она резко развернулась, едва не засветив Виталию по носу своей толстой рыжей косой. На несколько мгновений в ангаре установилась напряжённая тишина, а затем тонкий девичий голосок прошептал:
– Товарищ гвардии майор – старшина Ланская. Представляюсь по случаю назначения на должность штурмана-бомбардира вашего экипажа.
Гвардии майор Чалый вздрогнул и уставился на стоявшую рядом с его женой тоненькую девчушку с испуганными глазами. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, после чего девчушка густо покраснела и опустила взгляд. Из горла майора вырвался какой-то невразумительный то ли рык, то ли стон, после чего он пробормотал:
– Да они что это – совсем с ума сошли? – и, развернувшись, стремительно покинул ангар.
Вечером ему пришлось выдержать настоящий семейный скандал. Нет, Аглая вообще-то была натурой страстной и порывистой, так что в их семейной жизни «взбрыки» время от времени встречались. Но такого, что она ему устроила после его возвращения из политотдела, где он пытался протестовать против
