Впрочем, ответка прилетела почти сразу же. Уже через месяц по Москве прошло почти четыреста тысяч уже немецких пленных, и репортажи с этого унылого шествия бывших сверхчеловеков тут же оказались растиражированы по всему миру. Даже Германию засыпали несколькими сотнями тонн листовок с фотографиями. Эту работу взяли на себя куда более скромные двухмоторные «Илы», теперь ставшие основным самолётом советской дальней авиации. Да, они уступали практически выбитым «Петляковым» по боевому радиусу в два раза, а по боевой нагрузке более чем в четыре, но и того в принципе хватило. Теоретически с венгерских аэродромов «Илы» доставали даже до Дании. Другое дело, что соваться на куда менее живучем и скоростном «Иле» к немецким стратегическим объектам, прикрытым весьма мощным ПВО, – смысла не было никакого. Ущерб будет минимальным. В отличие от потерь. Поэтому «Илы» работали в основном по объектам транспортной инфраструктуры, расположенным за пределами досягаемости тактической авиации, прикрыть которые полностью, вследствие их многочисленности, никакая ПВО была не способна. Ну и «бомбили бумагой» не очень крупные немецкие и австрийские городки, не имеющие на своей территории серьёзных промышленных объектов и потому практически не прикрытые ПВО. Ибо к крупным им соваться было смерти подобно. Но, по расчётам управления иностранный агитации и пропаганды Главного политического управления РККА, по заявкам которого и осуществлялись подобные вылеты, их эффективность вследствие этого снижалась не слишком сильно. Ибо главное, по прикидкам этого управления, было вбросить нужную информацию – а дальше начинали работать слухи. Слухи же во время войны распространяются со скоростью лесного пожара…
Из тех «Петляковых», которые пусть и с трудом, но удалось вернуть в строй, сформировали отдельную эскадрилью, которую, неожиданно, предложили возглавить Чалому. Ну после того, как он вышел из госпиталя. Потому как, посадив-таки свой «Пе-8» на родной аэродром, он от потери крови просто не смог выбраться из кресла. Нет, ни один снаряд или осколок, которыми его бомбардировщик оказался испятнан, как дошкольник при ветрянке, конкретно по нему не попал. Но зато майор оказался сильно посечён острыми обломками обшивки и силовых балок фюзеляжа, а также осколками разбитой аппаратуры. Перевязать же его было некому. Второй пилот был убит ещё над целью, штурман потерял сознание вскоре после отхода от неё, а тем стрелкам, которые остались в живых, до кабины пилотов было не добраться. Так он и вёл машину, сочась кровью из десятков небольших ран и порезов и с трудом удерживаясь на грани потери сознания от всё усиливающейся слабости. И довёл. За что и получил третью «Золотую Звезду». Но поваляться в госпиталях ему после этого пришлось.
Впрочем, особо сильно гвардии майор по этому поводу не расстраивался. То, что он просто выжил, – уже можно считать чудом. Ибо даже в тех экипажах, которые смогли добраться до своей территории, потери зашкаливали. Например, из экипажа его приятеля бывшего гэвээфовца Косачёва выжило только трое – штурман и два стрелка. А вот сам он не выжил. По рассказам штурмана, он, скорее всего, умер за рычагами своего бомбардировщика, сумев перед этим дотянуть до линии фронта и приказать всем, кто ещё может, прыгать. После чего его самолёт рухнул на землю… Да уж – тот налёт обошёлся советской дальней авиации ОЧЕНЬ дорого.
Аглая всё это время была вместе с ним. И даже родила там, в госпитале. В соседней палате. Произведя на свет крупного крикливого мальчугана. Виталию, кстати, даже не сказали, что роды начались. Наоборот – за обедом ливанули ему в компот снотворного. Ну чтобы не путался под ногами. Здесь и так госпиталь, а не родильный дом – ну куда ещё и так еле держащийся на ногах папаша будет мешаться…
Отдельной эскадрильей, которой с момента создания присвоили наименование «гвардейская», как бы отдавая дань всей советской дальней авиации, майор Чалый командовал уже почти восемь месяцев. Но особенно серьёзных задач им не ставили. В Германию они, естественно, больше не совались, да и вообще, чаще летали не на бомбёжки, а на сброс грузов для сербских и греческих партизан. А самым дальним заданием на бомбардировку оказался налёт на базу итальянского флота в Таранто, оказавшийся лебединой песней уже их эскадрильи… Нет, порезвились они там знатно. Как в лучшие времена! И итальянцы не смогли им ничего противопоставить. Так что потерь, слава богу, не случилось… Но из этого налёта стало ясно, что летать с полной нагрузкой на их изношенных машинах уже стало чревато. Техника подошла к своему пределу. Замены же не предвиделось. Потому что Ставка отчего-то приняла решение остановить производство «Петляковых» и передать завод, на котором они производились, под какую-то новую машину… Вследствие чего через месяц после налёта на Таранто их перебросили под Таллин, где на эскадрилью была возложена задача ведения дальней разведки в интересах Балтийского флота. Нет, пару раз они ещё слетали на Гамбург и Копенгаген, правда, с половинной нагрузкой, но всё же… однако основные цели оказались плотно прикрыты зенитной артиллерией и
