О БОЖЕ О МОЙ БОГ ЭТО НЕ ВОДА ЭТО [:: НЕРАЗБОРЧИВО::] НЕ ВОДА ЭТО НЕ СВЕТ столько много частиц так много движения на подходе НИЧТО ИЗ ЭТОГО НЕ ВОДА оно так широко это такое широкое о мой бог о мой бог это почти ОН ОН ОН НА…
[:: НЕРАЗБОРЧИВО::]
ВСЮДУ ПОВСЮДУ ГЛАЗА ГЛАЗА ГЛАЗА Я ВИЖУ ТЕБЯ Я ВИЖУ ТЕБЯ ВНУТРИ ВНУТРИ ВНУТРИ Я ВИИИИИИИИИИИИИИИ…
[:: ПОСЛЕ::]
Воздух забит зелеными пучками переплетшихся осенних паутинок, тоненькими ниточками сполохов северного сияния, которые цепляются к нашим телам, наталкиваются на лозы, скапливаются на них и продолжают путь свой до крыши школы. Мы с Мальчиком заботливо снимаем их с нашей обнаженной кожи. В наших действиях нет никакого отвращения, никакого любопытства. Только и хочется, что видеть их свободными. Как мы сами, они часть этого мира, они божество наших грез, освобожденные, чтобы укрыть и преобразовать эту планету, частица нашего совместного тела, цель которого мы еще не сумели постичь, неотъемлемая часть великого Потом, великого бога и, на деле, нас самих. Нити уносит прочь неспешный ветерок.
Внизу, в классной комнате, спят наши дети, видят сны в объятиях друг друга, их последний дневной сон окружен призраком развалин детства человечества, узнать которого им так и не привелось. Завтра их переведу ниже, ближе к их соединенным братьям и сестрам. Их разумы уже обработали невообразимое, и в этом проблескивают начала телесного преобразования в то самое, что ими открыто в моем разуме. Во всяком случае, мы верим в это. Наверняка мы узнаем, пока все не закончится, пока мы не присоединимся к ним. Тремя этажами выше них мы с Мальчиком распростерлись на крыше у основания сломанного шпиля, тела наши согреваются под жаром поразительно сильного солнца, которое осмеливается проглядывать время от времени из-за непонятной прохладной мглы. Мужчина сидит несколько в стороне от нас, голова его изображает легкий кивок. Он кивает еще и еще, ранние приветствия уже выскочили из его памяти, все его мысли теперь настроены на всех наших детей внизу, и тех, кто в начале своего продвижения, и тех, кто приближаются к его окончанию. К тому времени, когда мы покинем школу, он мало что запомнит о времени, проведенном с нами вместе. С Мальчиком такое тоже случается. Подолгу сидит он в нашем доме, в мыслях у него сумятица, тело его дрожит и извивается, пока он сражается с биологическим позывом и поддается ему. То, что я чувствую в себе, по-видимому, это то, что я как-то назвала печалью. Я по-прежнему помню все случившееся в моей жизни и до, и После, если не считать одного несущественного события, утрата которого терзает мою каждую мысль при пробуждении, а я не понимаю, почему. Уж не тот ли это момент, когда я осмелилась взглянуть в лицо древнего старшего? Не в тот ли момент стала я первым и единственным человеком, заглянувшим в его бесконечные глаза, и не повредилась рассудком? Не его ли лицо нужно отыскать моим детям в моем мозге, или какую-то другую ускользающую память, спрятанную от меня, какой-то случай в моей жизни, который мешает мне стать частью целого?
Наверное, я не узнаю никогда.
Внизу пред нами пышным ковром расстилаются джунгли до самой реки, петляющей туда-сюда на кромке океана, океан разглажен и сдерживается очажками яркой и темной зелени, пузырится и лоснится допотопная плоть, показывающаяся на поверхности и вновь молчаливо скользящая в питающие глубины. Там, где река, океан и обширные болота сходятся воедино в массе неукротимой жизни, я различаю следы низких, плоских полей, где я и другие старшие-люди, кто причислялись когда-то к женскому полу, лежали на спинах несчетными рядами, где мы следили за сменой времен года, а луны кружили по небесам по миллиону раз, пока яйцеклетки истекали из нас: поток скрытой жизни, единственный способ, каким наши внове преобразованные тела были способны порождать потомство. Было время, когда те родильные поля простирались до горизонта. Каждая остававшаяся женская особь рода человеческого со всех концов света добиралась сюда, как рыбы на нерест, попадая в силки биологического влечения, не замечать которого наши преобразованные тела были бессильны. Несчетное число раз сидела я на этой крыше с Мальчиком, следя за тем, как лишенные пола старшие, вроде Мужчины, заботились о наших будущих детях, доставляя наш выводок в школу, когда те проклевывались к жизни. Несчетное число раз заходила я в эти классы, раскрывая свой мозг для их пытливых мыслей, давая им доступ к образу того, чем мы были когда-то и чем еще раз становимся. Великим старшим существом, получившим новую жизнь.
Сейчас до того мало невылупившихся яйцеклеток, и родильные поля поглотили неохватные утробы наползающих болот и топей. Эта часть цикла подошла к концу. Рождение завершено. Нет больше на свете ни женского, ни мужского пола, а большинство старших рода человеческого ушли. Тоскливо… это подходящее слово? Наверное, но еще есть и предвкушение. Любопытство. Чудо и радость. Все то, чего не способны держать океаны с горами, чем природу нельзя наделить, а ей получить, чего не в силах чувствовать вселенная.
Я высоко потянулась руками в воздух. Кто скажет, что произойдет, когда вошла я внизу в многочленистый глаз, когда тело мое и мозг и та крошечная схема, которой не умереть, объединит всех, кого я когда-либо любила, кому жизнь дала, кого знала. Возможно, на этот раз мы станем существом, какое не отторгает ничего и принимает все. Возможно, на этот раз никто не будет позабыт и всех будут помнить. Возможно, не будет больше никаких грез.
[:: ПАМЯТКА #2724869.4::]
18 июля 24… года, 04 ч. 12,08 мин.
[:: МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ НЕИЗВЕСТНО::]
Prion Tech Temporal Cortex Diary #74543.07
[::/ПРИОСТАНОВКА ФАЙЛА::]
[:: ФАЙЛ РАЗБЛОКИРОВАН::]
– это оно? это память грезящей богини?
– да это то что видела мать
– да это то что мы должны найти
– да под водой, внизу
– да это то чем мы станем
[:: ИГРОВОЙ ФАЙЛ::]
…падает без чувств, когда дверь медленно открывается: она первой ощутила сверххолодный воздух, прорезающий то, что уже кажется плотным жаром передней. Она падает на меня, один из охранников подхватывает и отодвигает ее в сторону, пока дверь открывается в снежный склеп. Глупая, я слезы лью: даже думать не думала, что снова почувствую холод, жестокий холод, от которого сжимаются легкие и щиплет глаза, а не просто его жалкое подобие в продуктовых хранилищах или кондиционерах. Ряды тусклых поворотных светильников освещают помещение, большинство из них нацелены на его середину. Перед моими глазами тот самый последний паковый снег с Эвереста. Вот что это. Сердцевина ледника, когда-то венчавшего высочайшую гору планеты, который прорезал в
