Пока она добралась до болота, успела озябнуть. Пыталась успокоить сердце глубокими вдохами, но тщетно – чувствовала не только усталость, но и страх. Из-за своего громкого дыхания не слышала ничего вокруг; любая тварь могла бы подкрасться к ней без труда. Наконец она услышала странный звук, нечто среднее между бульканьем и кваканьем. Где-то слева, на краю зарослей, из болот выныривали умертвия. Ответом на эту ненормальность был металлический свист выдвигаемого из ножен оружия. И Нарси уже знала, что меч этот сделан из серебра.
Сжимая в левой руке лук, с правой на колчане, она подкралась к месту схватки. Уже видела его, убийственно быстрые удары, кошачью ловкость, с которой он двигался, спокойствие и сосредоточенность на обрамленном черными волосами лице. После каждого удара сохранял нужную дистанцию; девушка хорошо знала, что именно так и надлежит сражаться с этими страшилищами. Нарси также понимала, что старый Пашко оказался прав, а женщины и правда немного видели во время своего бегства: утопцев было не меньше дюжины, хотя живых – или уж способных к сражению – оставалось лишь пятеро. Еще немного, и она останется ни с чем!
Без проволочки она потянулась за стрелой в колчане, наложила на тетиву и натянула лук. Была в этом хороша, а ведьмак уже наверняка знал о ее присутствии, хотя не мог знать другого: какими стрелами она обладала.
Стрела мелькнула над болотом, пролетела в двух дюймах над плечом ведьмака и ударила стоящую за ним тварь, что как раз готовилась к прыжку. Утопец взглянул на древко, торчащее из его синего брюха. А потом – взорвался.
Кусок его внутренностей прилип к кожаной куртке ведьмака, и мужчина негромко выругался – скорее от неожиданности, чем сердито. Нарси не намеревалась сдаваться. Пока темноволосый приканчивал двух неупокоенных, она застрелила еще одного; на этот раз тварь не взорвалась, но загорелась. Остался только один из них.
– Он мой! – крикнула ведьмаку, который уже развернулся в сторону последней твари. – Слышишь, чтоб тебя?!
– Если хочешь тратить такие стрелы на утопцев – то сколько угодно, – усмехнулся мужчина, а Нарси поняла, что у него вполне симпатичный голос. Молодой голос.
Она бросила на истоптанную траву лук и снятый колчан. Старалась не смотреть на ведьмака, который, в свою очередь, глядел на нее очень внимательно. Но она все равно успела заметить неестественно суженные зрачки, окруженные золотистой радужкой. Глаза змеи. Налитые кровью глаза змеи.
Она миновала ведьмака и атаковала утопца длинным ножом. Тварь издала что-то вроде писка или кваканья, а мигом позже бросилась в атаку. Нарси уклонилась и сумела воткнуть в выпаде клинок в брюхо твари. Потянула вверх, вкладывая в это движение всю свою силу, но утопец, прежде чем упасть, успел задеть когтями ее шею и щеку.
– Видал я девушек, что сражались и получше. Да что там, знавал я и девочек, что сражались куда лучше, – фыркнул ведьмак и подошел, пряча серебряный меч. Взглянул на кровавый след, что оставила на теле Нарси тварь. – Нужно будет это очистить, а то тебя могут ждать горячка и смерть.
– Не думай, что… Что?
– Ну, смерть. От трупного яда. Хуже, если бы это был, например, гуль, но все равно я бы не рисковал.
Нарси понимала, что ведьмак говорит правду, но услышать это столь прямо ей не очень понравилось.
От одной такой мысли она вся покрылась гусиной шкуркой. Однако гордость не позволяла ей просить о помощи, особенно учитывая, что ведьмак всего-то миг назад ее критиковал. К тому же ей следовало вырвать свою часть награды.
– Фельдшер займется раной, к тому же я не думаю, что об этом стоит переживать тебе. А теперь отодвинься от трупа. Это было мое поручение, и солтис наверняка захочет увидеть тела.
– Ясное дело, захочет. Он сам мне это говорил, когда я с ним утром торговался. Очень обрадовался, меня увидев, знаешь? Вспоминал что-то о небывалом промедлении…
– Ох, заткнись! – рявкнула Нарси, царапая чешущееся место подле раны. – Солтис – негодник, не нужно было с ним договариваться. Но это еще не значит, ведьмак, что я дам себя обчистить. Часть награды – моя.
Мужчина кивнул.
– Ага, за троих. Получишь оренов тридцать, не больше. Догадываюсь, что одна только взрывная стрела стоила раз в сто больше. Зачем это было? Хотела доказать, что я должен с тобой считаться? Или, может, утопец – самое жуткое, что ты видела?
Нарси только сильнее стиснула зубы, но не сказала ни слова.
– Впрочем, неважно. Давай я осмотрю царапины, а потом проведаем нетерпеливого солтиса. Не скажешь же, – поднял бровь в ответ на ее реакцию, – что предпочтешь иметь дело с неопытным медиком, который мало того что завалит работу, так еще и сдерет с тебя последние тридцать оренов? Ну, не дуйся… Нарси, да? Я верно запомнил?
– Верно, – процедила она, да таким ядовитым тоном, то мужчина принялся смеяться. Странно, не так она себе представляла ведьмаков. Когда-то один местный володарь имел возможность повстречать одного из них. Ведьмак был старым, почти не говорил, а к тому же – обижался. Этот, наверное, происходит из другой школы.
– А тебя как зовут, ведьмак? – спросила словно бы нехотя.
Мужчина оскалился, а мерзкие шрамы от оспы, покрывающие его челюсть и часть щеки, сделались еще более заметными.
– Койон. Койон из Повисса.
* * *– Видел ли я их? Ха, да в этой корчме все и началось. Ведь тут-то Шушерка комнатку на втором-то этаже и наняла. Мало кто о том знает, они-то славными героями куды поздней заделались. И того, ну, аркегрифона пришибли где-то под Дорианом, и трупоедов, что тута, после резни-то в Мариборе повылезли, и ящера голову «Под Лисом» в Каррерасе оставили, а солтис Корней болтал, что еще и сволочевство некое, из тумана лепленное, порубили на тамошнем жальнике. Всякому помогали, и надоть сказать, что над другими себя ставить – они ни-ни. Может, дурно поясняю? Ну, началось-то с того, как Стахомир поровну им награду-то призначил. Вроде б хотел только ведьмаку дать, но тот за Шушерку заступился. После они сюдой зашли, так что я кой-чего и сам слышал, как она в горло ему-то прыгала: мол, место Шушеркино было, она сюдой первая пришла, а он, ежели из Повисса, так пущай тудой и возвертается. А ведьмак на то, что здесь у него свои дела, и Темерию он покинуть не может, но что заместо ссориться, предлагает он такой и такой уговор. Что? Ну да, совместные, дескать, странствия! Почто, мол, прыгать в глаза друг дружке, наперегонки уродства убивая. Кой-кто говорит, что
