баррикад…
Анна рассказала, что у сэра Уэсли, одного из Бомонов, не было своих детей, и потому единственным его наследником был сын брата Эдварда. Сам Уэсли поддерживал римскую церковь и мечтал о воцарении католичества, но, увы, Эдвард и Джон стояли на стороне протестантства, которое защищал Генрих VIII. Братья и в детстве часто соперничали и конфликтовали, с годами же неприязнь лишь возросла, а женитьба Эдварда на чудесной юной деве, к тому же наследнице солидного состояния, нанесла сэру Уэсли рану в самое сердце: невеста его брата была его единственной любовью. Он усмотрел в этом браке не союз двух любящих сердец, а жестокую насмешку судьбы и месть Эдварда за детские обиды. Именно поэтому он никогда так и не женился и не обзавелся детьми.
Анна Дарби сделала паузу, чтобы сделать глоток чаю. Эйдриан нетерпеливо воскликнул:
— Не понимаю! Ну и пусть она вышла за другого. Какой резон был сэру Уэсли лишать себя наследников и становиться заядлым холостяком? Он мог жениться на другой. По-моему, он сам виноват в своих бедах. И брат здесь совершенно ни при чем.
— А если он был не способен полюбить никого, кроме своей единственной избранницы? — вмешалась Эйприл. — Что, если мать Джона навеки разбила его сердце?
Эйдриан высокомерно посмотрел на сестру:
— Ерунда! Ты начиталась глупых романов.
— Вот уж нет! — фыркнула гувернантка. — Я бы этого не допустила!
Дафна поспешила перевести тему:
— Анна, быть может, вы продолжите рассказ?
Та кивнула.
— Поговаривали, что репутация у сэра Уэсли была не слишком хорошей: расчетливый, требовательный человек с холодным сердцем. Его побаивались слуги, недолюбливали соседи. Тяжелый нрав не помогал заводить друзей. Эдварда, напротив, любили все. Добродушный, веселый, он легко сходился с людьми, и эту всеобщую любовь сэр Уэсли также не мог простить брату. Он так ненавидел его, что после его смерти перенес эту ненависть и на племянника, хотя тот был сыном его единственной любви. Он даже поклялся, что лучше промотает все свое состояние, нежели завещает хоть что-то Джону.
Дафна почувствовала, как по спине скользнул неприятный холодок. Она поплотнее закуталась в шаль из китайского шелка, но от этого не стало теплее.
Обведя взглядом всех слушателей, девушка поняла, что зябко не только ей. Эйприл прижалась плечом к плечу брата, словно ища поддержки, гувернантка нервно перебирала концы вязаного шарфа. И даже Чарлз придвинулся поближе к потрескивавшему в камине пламени. Дафне стало не по себе. Как бы жарко ни пылал камин, всем присутствовавшим было зябко. Точно такой же гадкий, липкий холод ощущала Дафна в ту ночь, когда ее посетил призрак. Она обвела тревожным взглядом гостиную, но нигде не заметила облачков белесого пара или чего-то подозрительного. Разве что огоньки свечей в канделябрах странно подрагивали и клонились в сторону, словно внезапно комнату наполнил сквозняк.
А за окном разыгралась настоящая буря. Раскаты грома звучали так часто, что почти сливались в единый рев, то чуть затихающий, то усиливающийся до оглушительного грохота. Где-то в отдалении сильный порыв ветра расколол дерево пополам, и часть кроны со страшным треском обрушилась на землю.
Миссис Дарби вздрогнула и потерла руки, словно ей тоже было холодно, и продолжила рассказ:
— Вскоре после смерти отца Джон женился на чудесной девушке по имени Энн Мари. Он был хорош собой, поэтому найти невесту для него не составило труда. Молодая жена вскоре обрадовала скорбящего по почившему отцу Джона вестью о том, что ждет ребенка. Весна 1556 года стала для супругов самым счастливым временем их жизни. Они любили друг друга и ждали своего первенца. — Миссис Дарби понизила голос: — Однако для протестантов то были суровые времена. С одобрения королевы Марии папский контроль был установлен на территории всей Англии. Протестантов жестоко преследовали. Не многие из них решались в те дни открыто говорить о своей вере. А многие приверженцы католичества не гнушались гадкими методами для того, чтобы изобличить неверных. Сэр Уэсли был одним из них. С благословения королевы он присоединил к своим владениям земли соседей, которых посчитали неугодными трону и римской церкви. Поговаривали, что именно тогда его жестокость получила выход в пытках и допросах. В подвалах его замка мучили неугодных, и их стоны и крики слышали далеко в округе. Ходили слухи, что и собственную юную невесту сэр Уэсли запытал до смерти, так и не женившись, поскольку она не смогла дать ему потомства…
Дафна почувствовала, что у нее почти не попадает зуб на зуб. Она поежилась. И тотчас Эйприл спросила:
— Почему стало так холодно?
— Что с камином? — подхватила Китти. — Мисс Эйприл права. Комнату словно выстудили.
— В самом деле, прохладно, — согласился Эйдриан. — Должно быть, слишком холодный ветер дует в окна.
— С камином все нормально, — сказал Чарлз. — Взгляните сами. Но если хотите, я подброшу дров.
— Да, пожалуйста, — кивнула Дафна, хотя что-то подсказывало ей, что, сколько бы дров ни подбросил в огонь ее жених, теплее в гостиной не станет.
И в самом деле, даже после того, как горячие угли рассыпались снопом искр, а пламя принялось лизать новые поленья, ничего не изменилось. Странный холод, гадкий, пронизывающий, все сильнее заполнял гостиную, и Дафна уже чувствовала его не только кожей, но и всем существом. Это было совсем не такое ощущение, какое она испытала при появлении призрака в ее спальне. Нет, теперь к обычному страху перед неизвестностью добавилось ощущение чего-то жуткого, таящегося в дальних углах, выжидающего. Словно нечто потустороннее присутствовало в гостиной вместе с обитателями замка, нечто злое и никак не похожее на призрак плачущей напуганной женщины.
Чарлз хмурился. Что, черт побери, творилось? В помещении явно сделалось холоднее, казалось, еще немного, и при выдохе изо рта пойдут облачка пара. Более того, Чарлза никак не оставляло чувство тревоги, даже волосы на его голове стали приподниматься. Он встретился взглядом с Дафной и тотчас заметил страх в ее глазах. Сделав шаг к ней, он наклонился к ее уху и тихо спросил: — Что с вами?
Дафна попыталась улыбнуться в ответ, но губы ее не слушались, и она просто качнула головой.
Анна тоже посмотрела на нее и зябко поежилась.
— Когда я была маленькой, то слышала немало рассказов об этом замке. Местные жители боятся говорить об этом вслух, опасаясь разбудить тех, кто уснул навеки. Однако поговаривают, здесь водятся призраки. В частности, эта гостиная когда-то была рабочим кабинетом сэра Уэсли. Кто знает, чем именно он здесь занимался, однако уже после его смерти тут случались… странные вещи, которым не находилось разумного объяснения.
— Ну хватит! — резко вскочив и уронив вязанье, воскликнула Китти. — Я долго молчала, но это переходит всякие границы. Призраки! Что за чушь! Призраков не существует, и мне особенно не нравится, что все эти россказни льются в ушки юной мисс Эйприл. Да ее целую неделю будут мучить кошмары! А ваш сэр Уэсли — он явно был типом неприятным, и какая бы участь его ни постигла, он совершенно точно ее заслуживал. — Гувернантка повернулась к Дафне: — А что касается вас, мисс Дафна… только взгляните на себя! На вас же лица нет. Да вы и сама не сомкнете ночью глаз!
Чарлз посмотрел на Дафну, и его беспокойство только усилилось: девушка была белой, как бумага, губы тряслись, на бледном лице, казалось, остались одни глаза с расширенными зрачками.
— Вам нехорошо? — спросил Чарлз встревоженно, положив руку ей на плечо. — Может быть, выпьете глоток бренди, чтобы согреться и прийти в себя?
Дафна начала привставать с софы, ее глаза, казалось, расширились еще больше, взгляд был неподвижно уставлен в камин.
— Т…там, — вымолвила она, указывая трясущимся пальцем в сторону огня.
Все, как один, обернулись в сторону камина. Где еще минуту назад уютно потрескивал огонь, теперь лишь тлели головешки, а из огромной пасти камина в комнату полз черный дым в виде покачивающегося облака, постепенно обретающего узнаваемые человеческие формы. Казалось, внимание странного создания привлекают только Дафна и миссис Дарби, потому что именно к ним стали тянуться черные
