Я сглотнул.
— Она потрошила наших бойцов, как цыплят. Я видел на войне всякое... Раздавленных траками, сожженных заживо, обезглавленных, расчлененных... Но то, что вытворяла эта тварь... И вспоминать не хочется.
— Легат надел на нее ошейник! Хира не могла не подчиняться! Действовала по чужой воле, но в конце концов сбежала! Вы же офицер, должны понимать, что приказ есть приказ! Где она? Что вы с ней сделали?
— Ничего. Сидит связанная в соседней камере.
— Со мной делайте что хотите, но ее не троньте... Даже, мать вашу, пальцем!
Рыцарь хмыкнул, помолчал немного и спросил:
— Любишь ее?
— Ч-что? — вопрос, который меньше всего ожидал услышать из уст черствого палача, шарахнул по мозгам не хуже щита.
— Любишь, любишь, — Майор с грустью улыбнулся. — Дома у меня остались два сына-подростка. Когда по уши втюрился — это заметно. Легат тоже ее любил. Относился как к живому человеку, хотя все крутили пальцем у виска. А рогатая отвечала взаимностью. Делала вид, что они — пара. Знаешь, я вовсе не закостенелый ретроград. И слышал, как вполне вменяемые с виду люди влюбляются в кукол, персонажей из фильмов или просто в картинки. А тут — почти живой человек. Ни по словам, ни по поведению не отличишь. Да еще какой человек — экзотическая женщина, с ярким, горячим нравом, а уж в постели что вытворяет... Вот парнишка и попался на крючок. И присягнул Тьме. Рано или поздно это повторится. Рано или поздно Тьма проникнет и в тебя, а Мясорубка откроет ей дверь.
— Нет... — прошипел, подавшись вперед, насколько мог, чувствуя, как сердце обжигает ревность. — Никогда.
Конечно, я догадывался, что отношения демоницы и Легата (тогда просто Кузьмина) вышли за рамки хозяин-подчиненная задолго до падения последнего во Тьму. Слишком уж многое на это намекало, хотя демонист наверняка злоупотреблял ошейником и, по сути, насиловал прислужницу, принуждая к близости. И все равно мысли о том, что моя девушка делила ложе с кем-то другим (особенно с рыжим выродком) причиняли куда большую боль, нежели допрос с пристрастием.
— И это я тоже уже слышал. Ладно, — Майор отошел от углей — к счастью, без прута, — к чему пустая болтовня? Скоро птички нашепчут, тот ли ты, кем рисуешься. А до тех пор посидишь на подвале.
— Шеф, разрешите обратиться, — самурай произнес все по уставу, но особого энтузиазма в голосе не слышалось — детина явно не любил подчиняться.
— Разрешаю.
— Птички — птичками, а дело — делом. Давайте его испытаем? Коль и впрямь замочил Легата, то и меня одолеет. А если и со мной не справится, значит, трепло и шпион, тут и гадать нечего. Устроим этот... как его... судебный поединок, во!
— А если победит? — встрял бородатый латник. — Своим признаем?
— Не, — отмахнулся боец. — Посидит в обычной комнате, а не в казематах. На мой взгляд, справедливо.
— Буран, опять цирк решил устроить? — проворчал рыцарь.
— Да ладно вам, тащмайор. Интересно же!
— А и впрямь, — согласился щитоносец. — Раз отпускать не будем — то почему бы и нет?
— Я бы посмотрела на нашу подружку, — подала голос жрица.
— Ладно, — наконец сдался военный. — Идем на ринг. Но учти — и не думай юлить. Прихлопну как муху.
И в подтверждении слов взял тяжеленый молот одной рукой и направил мне в лицо, точно тот вообще ничего не весил.
Перед тем, как отвязать от пыточного кресла, велели отозвать суккубу. Не успел выйти из темницы, а уже весь лагерь знал о предстоящей дуэли. Игроки — в подавляющем большинстве вычурно одетые молодые мужчины — высыпали на узкую занесенную снегом улицу меж двумя рядами приземистых построек. Глаза слезились из-за резкой смены обстановки, поэтому удалось разглядеть лишь очертания зданий. Пара длинных, в два этажа, друг напротив друга по центру, а остальные — каменные кубы под бревенчатыми крышами. И хоть Базу совсем уж маленькой не назовешь, ютилось тут от силы человек сто, что по меркам Иринора — весьма внушительная плотность.
Поборники выстроились живым коридором, перешептываясь и с любопытством поглядывая на пленника. Тут и там блестели полные латные доспехи, покрытые замысловатой гравировкой, краснели тканые плащи, белели шкуры северных животных. Вперемешку с воинами и рыцарями стояли лучники и разбойники в похожих на футуристические скафандры кожаных костюмах и масках. Волшебников и жрецов в роскошных камзолах, кафтанах и шинелях насчитал около дюжины, но каждый, судя по золоченым посохам с кристаллическими навершиями, в бою стоил десятка обычных пехотинцев.
— Новый хозяин? — шептала толпа.
— Мясорубка вернулась? — лилось ото рта к уху.
— Бесовод убит? Ну, хоть что-то хорошее...
— Один на один с Бураном?
— Какой ранг? Серьезно?
В полукилометре от лагеря находилась яма глубиной в человеческий рост и шириной с половину футбольного поля. Рытвина выглядела так, будто в середину упал метеорит — оплавившиеся края, спекшаяся в черную корку земля и неровные рваные склоны. Встав у вырубленных ступеней, разглядел россыпь кратеров поменьше — в одни не пролез бы и кулак, другие сгодились бы для игры в баскетбол. Между этими углублениями сеткой легли трещины и борозды — и длиной в шаг, и протянувшиеся через все ристалище. Несложно догадаться, что поборники тренировались на этом ринге и порой устраивали такое, что небо буквально падало на землю.
Понимал, что не одолею Бурана, но отказ от боя лишь укрепил бы подозрения. Победа над Легатом далась не самым честным путем, здесь же хитрить и строить козни не получится. Особенно под присмотром сотни прокачанных «папок», вставших вдоль ямы с оружием наперевес. Но даже если меня изобьют как собаку, все равно не буду выглядеть в глазах северян трусом, а завтрашние донесения подтвердят алиби.
Мечник спрыгнул в ринг и посмотрел в мою сторону с таким видом, словно мы собрались перекинуться в картишки, а не драться до полусмерти. Надменное безразличие и полная уверенность в своих силах. Уверен, этому парню не впервой выходить против игрока, причем не в учебном бою. Все обитатели базы — матерые пвпшники, а мой же опыт в этом деле иначе как убогим и не назовешь. Однако отступать поздно, слишком многое поставлено на кон.
— Можешь призвать ее, — сказал Майор. — Но помни — мы следим за тобой.
Я кивнул главному рефери и разложил посох. Встал поудобнее, взглянул на соперника исподлобья и шепнул, пронзая гудящий ветер:
— Арграхира...
Глава 4. Судебный поединок
Демоница выбралась из пентакля, как модель
