— Я готова! — дольная, сияющая от радости сказала она и подняла кулачок вверх.
Илья же покачал головой и сказал:
— Всё-таки подловил, да?
— Ага! Расчёт простой, мой друг! Все уже порядком подустали, поэтому шанс, что кто-то сколется становится выше. Нет, и всё же, два раза, на один и тот же крючок!
— Викусь, нет ну правда, — с сочувствием сказала Ленка, — А ещё в игры карточные играешь. Как же ты за покер садишься? Там же выдержка должна быть, наперёд всё просчитывать нужно.
— А может это у неё стратегия такая, — вступился за Вику Илья.
— Да какая там стратегия! Давайте уже ходить, — сказал Виталий, — А то время только теряем. И рука затекла.
— Ну давайте, — грустно усмехнулся Илья, подняв верх и свой кулак.
В общем, итог этого кона был предрешён. Вика сидела верхом на своей фигуре, опустив голову и ругая саму себя за свою же неосмотрительность. Не глядя на карты, зависшие вверху, она начала отсчет:
— Три, два, один.
И в ту же секунду к ним полетели воздушные шарики из фишек. На последней карте их очутились сразу три: белый, чёрный и зелёный. Все, кроме одного. Красный шарик, своим хвостиком из нитки, привязался к третьей карте.
— В смысле?! — с неким возмущением, сказал Гиляк и посмотрел на Илью. — Ты что творишь? Хочешь здесь навсегда остаться?
— Нет, конечно! Я же не сумасшедший. Но, тогда Вика осталась бы на своём месте, а это неправильно. Не честно. — Илья посмотрел в упор на Виталика и замолчал. Он несколько секунд обдумывал что-то, а потом и сказал, усмехнувшись самому себе, — У меня ведь никогда не было матери. Она умерла, при родах. И растил меня отец.
— Ты никогда не рассказывал об этом, — удивился Виталий.
— Может быть. Так вот, отец так любил мою маму, что никогда больше не женился. Признаться, я тоже её сильно люблю, хотя даже не видел никогда. И считаю эту любовь, любовь матери к детям и наоборот, самой настоящей. Если Вика останется здесь навсегда, то её ребёнок будет расти сиротой. А это жестоко и не справедливо. В общем, я считаю, что наши дамы, включая Аню, которую мы обязаны должны вытащить из «Ассоциалии», — Илья посмотрел на Колесника и Виталия, — Им нужно вернуться обратно. Даже ценой наших жизней. Потому я так и поступил.
— Слушай, Илья! Я просто в шоке! — произнесла Ленка, — Раньше я и подумать не могла, каким ты можешь быть сентиментальным!
— Это не сантименты, Ленок. Это моя жизненная позиция.
— Прежде я думала, что ты используешь женщин только ради своего удовольствия.
— В чём-то ты права, — улыбнулся он. — Но веришь, они сами этого хотели. Ни одна из моих бывших не настаивала на долгих отношениях. И мы с лёгкостью расходились.
— А если бы кто-нибудь тебе предложил завести семью, то ты бы согласился?
— Не исключено! — ответил он Ленке её же любимой фразой. — Если бы испытывал определённые, приятные чувства к девушке, без шантажа и манипуляций, то почему бы и нет!
— Так, стоп! — вмешался в их разговор Виталик, — А такой выпад с твоей стороны не считается жульничеством?
— Уж кто бы говорил? — буркнул себе под нос Славик.
— Что? Такая подстава самого себя тоже может быть против правил!
На что Илья ответил Виталику:
— А мы это узнаем, когда будем ходить вперёд.
— Но, подождите! Это что же получается? Вика сама же проговорилась и, вроде бы как должна была проиграть?! Остаться на прежнем месте?! Но ничего подобного. Она вырвалась значительно вперёд и теперь уже переходит… на двадцать седьмой квадрат?! И всё это благодаря Илюхе?
— Ну не прибедняйся! Тебе-то тоже все должны быть благодарны, — ответил Виталику Илья. — Если бы ты так мастерски не изобличил Вику, то Ленка, Славон и ты сам остались бы на своих местах.
— Да, есть такое дело! — улыбнулся Виталик.
А Илья, между тем, посмотрел на Вику.
— Спасибо тебе. Ты пожертвовал собой, ради меня.
— Да перестань! — отмахнулся Вяземский.
— Я тебе бескрайне благодарна.
— Да. Я за справедливость, как бы остро не стоял вопрос о ней. А если бы поступил иначе, наверное, не простил бы самому себе.
— Какое великодушие! А знаешь, вспоминая наш прежний разговор об азартных играх я вот что подумала, — Ленка хитро прищурила глаза и посмотрела на Вику, — А не разыграла ли ты нас, как в покер? Взяла и сдала саму себя, зная наперёд, что кто-то может тебе подыграть? К примеру, Вяземский. Хотя на тебя, Илья, я бы подумала в самый последний момент.
— Конечно разыграла! — подколол её Илья. — Всё поставила на кон и сорвала куш. Учись!
Вика только хихикнула.
— Ладно, давайте поторапливаться. Время утекает, — и Славик первым скомандовал своей фигуре, — Вперёд на двадцать третий квадрат.
И мышка в ту же минуту побежала вперёд. Следующий ход был за Викой. Благодаря Илье, она тут же очутилась на двадцать седьмой клетке. Оставалось продвинуться ещё двоим. И Виталий уступил право Ленке шагать первой.
— Вперёд на двадцать четвёртый квадрат! — Савельева закрыла глаза, чтобы открыть их и оказаться сразу же на три шага впереди.
Но… Что-то пошло не так. Её белоснежная желейная кошечка осталась на том же месте.
— Что случилось? — испуганно спросила Ленка, — Почему я до сих пор на двадцать первой клетке? Вика? Илья? Скажите, что не так?!
Но Вика и сама не знала. Она удивленно смотрела на Ленку и судорожно вспоминала всё то, что та говорила за последние минуты перед ходом.
— Давайте спросим у игры? — предложил Виталий.
— Ты такой простой. Если бы можно было это сделать, то ещё на круге, который проступил под фигурой Ани, спросили бы, что не так.
Но Виталик возразил словам Славика:
— В этот раз загадывать вопрос не нужно. И под фигурой ничего не появилось.
И Вика, опустив дальнейшие обсуждения, крикнула:
— Что мы делаем не так? Почему игрок не может двигаться дальше?
И вдруг Манекен, успевший уже порядком состариться, захлопал глазами и заговорил:
— Прошлые грехи — якоря. Они цепляются за дно и не дают плыть в нужном направлении.
— И что? Что дальше? Что мне с ними делать? — закричала Ленка.
— Для белой фигуры игра окончена.
— Нет! — в истерике закричала Ленка, — Нет! Нет! Я не могу… Я не хочу оставаться здесь! Прошу! Пусти мня дальше. Пусть я этот ход пропущу. Но дай доиграть.
Только хозяин игры снова превратился в бездвижную куклу, которая по-прежнему, с течением времени, старела.
— Но это же не честно! — зарыдала Ленка.
Наконец, Вика спросила её осторожненько:
— О каких грехах он говорит?
— Может быть игра ждёт, чтобы ты во всём призналась? — предположил Славик, — И тогда она даст тебе идти дальше.
Савельева опустила голову. Она молчала. Обнародовать свои ухищрения она, поначалу, не собиралась. Но на кону стояла жизнь. Вернее, возвращение в прежнюю реальность. Она упрямилась. Внутри её шла жестокая борьба с самой собою. Но в итоге, жажда жизни взяла верх над поддержанием образа, скрытностью и
