— Энью Джехой.
— Джехой? — Маргрей нахмурился, силясь что-то вспомнить. — Джехой… Дай вспомнить… Шанир Джехой не твой отец, случаем? Мне кажется, я помню, что у него был сын.
— Всё верно.
— Ох! — старик расплылся в улыбке. — Мы с ним были хорошими друзьями! У него, кажется, какое-то предприятие на востоке?
— Да, было время.
— А теперь что?
— Отец умер много лет назад, — Энью поперхнулся. — А дело заброшено.
— Соболезную.
— Не стоит, я здесь не для этого.
— По делам отца?
— Не совсем, скорее, по моим собственным, — он проговорил это как можно холоднее, но глубоко в душе всё ещё теплилось желание вспомнить отца: вряд ли в мире осталось так уж много знакомых с ним людей. — Но если у него есть перед вами какой-то долг, я с радостью его верну.
— Нет-нет-нет! — запротестовал старик. — Шанир был исключительно трудолюбивым, гм, то есть самодостаточным, и уж точно не просил в долг у таких, как я. Я даже сомневаюсь, занимал ли он когда-либо вообще!
— Он часто говорил мне, — вдруг вспомнил Энью, — что мы сами должны менять мир вокруг. А сам не дожил до изменений.
— Ничего не поделаешь, — улыбнулся Маргрей, положив парню руку на плечо. Тот, к удивлению обоих, не одёрнул. — Даже хорошие люди уходят, но нужно помнить их наставления.
— Как вам здесь? — внезапно сменил тему Энью. — Вся эта вычурность, разговоры, иногда танцы?
— Нравится ли? — переспросил Маргрей. — Не совсем. Но это как моя работа: если не буду приходить, потеряю статус, не буду узнавать последние новости, потеряю инициативу. Иногда бывает, конечно, интересно, но это редко.
— Вот как… — Энью закинул руки за голову. — Я всегда думал, что такая жизнь, как у вас, это то, к чему нужно всю жизнь стремиться. По крайней мере, мне так говорили. Об этом все говорят.
— Может, это и неплохо, ещё и детям сразу будущее устроено, но все эти интриги, встречи, ужины, обязанности, — старик улыбнулся, — скажу по секрету: ужасно выматывает эта борьба. Иногда хочется заняться чем-то повеселее, а уже нельзя, видишь. Был бы твой отец здесь, может, что и посоветовал бы. Он такого не хотел никогда, говорил, что…
— «Мы не выживаем, а пытаемся жить», верно? — закончил за него Энью.
— Верно, — кивнул Маргрей. — Ты и правда его сын.
— У вас есть дети, да?
— К чему такие вопросы? Ну да, двое: старшему десять, младшему пять. Мы живём в особняке в соседнем городе, на юге, здесь по делам, если хочешь, когда решим все вопросы, заходи в гости.
— Вряд ли. Боюсь, у меня не будет времени, — Энью опустил голову. — Пойдёмте в прихожую, поговорим без лишних ушей.
Маргрей пожал плечами и вышел из-за стола, последовав за Энью к выходу, предварительно осторожно задвинув стул на место. Теперь они шли спокойно, не беспокоя понапрасну ни о чём не подозревавших гостей. Первая комната встретила их завываниями ветра из щёлки между дверьми и безмолвной пустотой. Энью немного понаблюдал, как сначала запереживал Маргрей насчёт отсутствия охраны, но потом просто властно приказал ему встать к стене, загородив собой выход и слушая, как быстрее забилось его сердце.
— Я на самом деле военный. Маг, если быть точнее, — Энью внимательно следил за изменением мимики старика, но ничего такого не заметил. — Возможно, вы знаете, из-за чего я здесь?
— Энью, ты в чём-то меня подозреваешь? Я люблю свою семью, я патриот своей страны, и не стал бы делать ничего противозаконного! Поверь мне, пожалуйста, ради нашей с вашей семьёй старой дружбы.
— Эллисон Маргрей, как раз из-за этого я и предлагаю вам сознаться прямо сейчас, — Энью глубоко вздохнул. — Мне бы очень не хотелось вас калечить или, тем более, убивать.
— Я не понимаю, о чём ты! — лицо Маргрея было предельно спокойным, но Энью точно знал, что он скрывает что-то, что поможет выйти на Нима.
— Я пытаюсь спасти одного человека, который очень важен для меня, — Энью потёр глаза от напряжения. — Он в руках лидера повстанческой армии. Что ты об этом знаешь? Любые контакты, адреса, имена — всё, что тебе известно. Просто передай их мне, и мы разойдёмся, как будто не встречались. Если ты не веришь, то слушай — сегодня ночью я обнаружил проход, вырытый под домами и ведущий далеко к северу…
Всё произошло так внезапно, что Энью даже не успел заметить, но сила в нём отреагировала гораздо быстрее мысли, это был чистый инстинкт — он заметил, как у его глаз рассыпается в пепел метательный нож, руки поднимаются вместе с языками пламени, создавая стену из огня, преграждающую путь пытающемуся сбежать Маргрею, а зрачки расширяются адреналином. В него полетело ещё два ножа, но теперь он остановил их сам, намеренно выпуская больше пламени и нагоняя страху.
— Сдаюсь, — Маргрей поднял руки, и, наверное, это было самым правильным решением в сложившейся ситуации. — Но, боюсь, информацию тебе всё равно от меня не получить.
— Когда будет наступление? Число, точное время, имя заказчика!
— Ради моей страны, — Маргрей встал в стойку у самой стены, вытащив из ботинка короткий кинжал. — Ты не вытянешь из меня ни слова.
— Число, точное время, имя заказчика! — несколько огненных лезвий мгновенно оказались у правой руки, начав прорезать плоть, одновременно прижигая рану. Маргрей выронил нож и схватился за плечо: ему не оставалось ничего, кроме как терпеть, пока Энью злобно ухмылялся, а всё его тело горело синим. — Число, время, имя заказчика!
— Пошёл ты, — выдавил он сквозь сжатые зубы, откидываясь назад от боли.
— Ладно, тогда по-другому, — Энью сейчас доставляло удовольствие злорадствовать, насмехаться, быть сильнее. — Как ты говорил? Твоя семья живёт в соседнем городе, кажется, на юге, да? И ты предлагал мне навестить…
— Не смей…
— Информация, и мы забудем друг о друге.
— Твою ж… Да, да, только убери эти… — лезвия уже успели порядком прорезать кожу, когда Энью спрятал их обратно в окружавшую их стену.
— Слушаю.
— Я могу сказать только одно, — старик потупил взгляд. — На меня вышли через гильдию охотников, незнакомый человек, поэтому я не знаю ни подробностей вторжения, ни времени. Я только знаю, что это случится скоро. Гильдия недалеко отсюда, метров сто-двести.
— Ты отдавал приказы тем, кто копал проход?
— Да, я. Где они… сейчас? — спросил Маргрей, опасаясь худшего.
— Мертвы, — Энью поправил ножны и подошёл вплотную к старику, скалясь, как хищный зверь. — Ладно, спасибо за наводку, я пошёл. Гильдия, значит… А, передавай друзьям привет!
Энью заметил, как порвалась натянутая струна вздохнувшего в последний раз тела, как оно обмякло, упало в пламя, пронзённое прямо в сердце. От этого вида было не по себе, но у Энью от одного запаха палёного горели глаза, будто убивать было задачей всей его жизни, будто только ради этого он стоит на этой земле. Плевать, кто перед ним — исковеркать, уничтожить, отправить в небытие — единственное, что можно сделать. Энью полностью
