— Мой враг Ален. К тому же, у тебя есть шанс вымолить прощения.
— Прощения?
— Мы вернем рассудок Лейле.
— Ты точно спятила…
— Может и так, мне все равно. Но пока ты снова ты, без этого твоего истерического смеха и посягательств на мою честь, мы обязаны это сделать. Так что, подними задницу и рассказывай, как нам незамеченными проникнуть в сгоревшее западное крыло.
***
— Ты очень наивная и доверчивая. Как-то не сходится с тем, что я слышал о монстре, именуемом Белой волчицей, — заметил Элиас, когда они вместе с Рэйной крались по каменному коридору.
— А ты продолжай испытывать моё терпение, — прорычала ему в ответ девушка.
— Ну сама посуди. Что если Ален знал, что ты придешь? Посадил меня в камеру, я усыпил твою бдительность, сыграл на чувствах, пробудив воспоминания минувших дней и вот ты уже освобождаешь меня от цепей, а я веду тебя прямиком к нему!
— И так благоразумно треплешься об этом сейчас, не закончив свою миссию, да? — оскалилась девушка, — начнем с того, что ни на каких чувствах ты не сыграл. Я пришла сюда именно за тобой, потому что ты нужен мне для спасения Лейлы. И если бы Ален знал о том, что я приду, не логичней было бы встретить меня лично? Если слухи не врут, он чертовски силен, он бы мог со мной совладать. А ты…
— Я не в лучшей форме сейчас, — обиженно сказал Элиас, — но я не слабее тебя!
— Не будем проверять это сейчас. Веди давай.
В чем-то Элиас был прав. И эта правда больно уколола самолюбие девушки. Она и правда даже не подумала о том, что это все может быть ловушкой. В любой другой ситуации она бы проверила каждый угол, приставила бы клинок к горлу пленника, выпытала бы всю информацию силой, даже если бы ему нечего было рассказать. Но лишь потому, что это был Элиас, Рэйна совсем забыла про осторожность. Там, закованный в цепях был вовсе не тот Элиас, который издевательски хохотал и насмехался над тем, что случилось с Лейлой. Это был тот Элиас, которого Рэйна видела в последние дни своей жизни при академии Лоу-Фа. Того самого крылатого парня, с немного грустным, но добрым взглядом. Пускай крылья его изменились, но рядом с ним Рэйна почувствовала тоже самое, что чувствовала тогда, когда они проводили время вместе в саду академии. Тепло. И пускай этот Элиас не тот, что был пять лет назад, но он и не тот, кого она увидела в лесу за поместьем Лоу-Фей. А это уже значило много. Значит, она еще может побороться за этого парня из прошлого.
Рэйна уже думала о том, как они прибудут в академию. Как избавят его от гнетущей печати Алена и жестокой мерроу. А потом спасут Лейлу. И их компания полуночников вновь объединиться. На какое-то мгновение девушка даже забыла о том, как сильно она хотела вернуться в свой Волчий отряд. Рэйна слишком увлеклась этими мыслями и не заметила, как за углом замерцали огоньки фонаря. Элиас обернулся к ней и прижал к стене, накрыв своими огромными крыльями. Оба затаили дыхание, надеясь, что проходящий их не заметит. По словам Элиаса, в самом убежище сейчас находились 7 полукровок. Четверо Рэйне были известны, это сам Элиас, закованный в цепи, Нагайна и Шай, и сам Ален. Еще трое примкнули к ним совсем недавно, но уже успели проникнуться целью Алена. Еще четверо находились на заданиях в Фарлезе, Шайлон и Сеттен-Хейл, цель заданий Элиасу была не известна.
И несмотря на свою малую численность, полукровки были очень опасны. И они это отлично знали, поэтому не боялись ни вторжений, ни побегов. А потому, коридоры никто не патрулировал. Изредка, кто-то проходил мимо, направляясь по своим делам, да и только. На стене стоял один лишь дозорный и каждый три часа он менялся. Башня, в которой держали Элиаса находилась в противоположной стороне от сгоревшей западной лаборатории и пробираться к ней предстояло не только по коридорам, но и через общий зал. Хоть Эл и убедил Рэйну в том, что в это время зал обычно пустует, приближаясь к нему девушка увидела тени. В зале кто-то был.
— Ты уверен, что другого прохода нет? — прошептала Рэйна, пытаясь рассмотреть в дверную щель кто находится в зале.
— Либо через зал к западной лаборатории, либо так, как тебе совсем не понравится… — скривился Элиас.
— Вам в любом случае уже не понравится, — прошипел кто-то прямо над ухом Рэйны.
Их обоих вытолкнули в зал. Довольная собой Нагайна обошла их и вышла вперед, словно охотник, хвастающийся добычей. Она была все такая же, как и в день их первой встречи. Чешуйки на её коже поблескивали в свете огней, а змеиные глаза все так же пронзительно смотрели на Рэйну.
— Смотрит, Ален, — усмехнулась она, — я таки привела тебе то, чего ты так желал.
Рэйна подняла голову и с вызовом посмотрела на того, к кому обращалась Нага. И застыла. В большом резном кресле перед ней седел мужчина, который выглядел едва старше её. У него были черные, как смоль, волосы, связанные в свободный хвост атласной лентой. Правый глаз его был такой же как у Рэйны, медового цвета, левый — сравнился бы с драгоценным сапфиром. У него были аристократические черты лица, выразительные скулы, островатый нос, весьма стройное телосложение. Он поднялся с кресла и расправил плечи. За спиной у него встрепенулись два сприганьих крыла, переливающихся всеми оттенками синего. На голове красовались два лисьих уха, цвета серебра. А длинный лисий хвост медленно покачивался из стороны в сторону у его ног. Ален был красив. Но в этой красоте Рэйна чувствовала холод, безжалостность, жестокость. Ален улыбнулся ей, от чего по спине побежали мурашки.
— Рэйна Коё, — голос его был вкрадчивым, идеально подходящий лису, — я уже думал, ты не почтишь меня своим визитом и мне придётся нанести визит тебе самому. Но вот ты здесь. Чем я обязан такому подарку судьбы?
Рэйна молчала.
— Ох, ну брось, — Ален подошел к ней совсем близко, их взгляды встретились, — у тебя ведь столько вопросов. Поговори со мной.
И все еще Рэйна молчала.
— Ну что ж, — Ален перевел свой взгляд на Элиаса, — тогда ты. Мы ведь уже говорили об этом, Эл. Тебе не сбежать. Тебе не достает силы, которая есть у Нагайны, поэтому, она всегда приводит тебя назад. Тебе не достает хитрости и проворства, которые были у Лей, поэтому, ты никогда не можешь сбежать по-тихому. И наконец, куда тебе бежать? Ты слишком запятнан, Элиас. Запятнан кровью и безумием. Тебя никогда не примут те,
