— Я не нуждаюсь ни в деньгах, ни в публичных выступлениях, поэтому если ты не
участвуешь, то и для меня в этом нет никакой привлекательности. Я буду заботиться о тебе. Я вижу автобус впереди, поэтому тебе лучше решить.
— А что ты думаешь? Отправить их или никакого выступления?
Он встает как вкопанный, опуская на меня взгляд.
— Ты спрашиваешь меня, что я думаю?
Я должна взглянуть на него, несмотря на смущение.
— Да?
Его лицо снова расплывается в красивой улыбке, есть что-то нежное в глубине его глаз.
— Я думаю, если они хотят провести сейшн иного рода с использованием ударных и
гитары, то позволь им. Если нет, то постарайся перенести. На крайний случай, — он
подмигивает. — Пошло оно все.
— Ты объяснишь им все это? Скажи, что я заболела. Я хочу отправиться прямиком в горячий душ. Тем более что последует миллион вопросов. У меня просто не хватит на это смелости.
— Я понял тебя.
Он наклоняет голову и целует мой лоб, затем нос, оба глаза и напоследок мои губы, где он задерживается немного дольше.
— Полностью очарован, Маленькая Мисс Не Чародейка.
Он снова продолжает идти, поэтому я пользуюсь этим, все еще нуждаясь выяснить все до конца.
— Ты уверен, что ты не…
— Лиззи Сирена Кармайкл, если ты скажешь о попытке забыться, то я брошу тебя на твою задницу, затем переверну и отшлепаю. Нет, черт побери, я не стараюсь забыться, и что это вообще за чертово слово? И ты хочешь знать, почему я абсолютно уверен, что это не так, все грязные подробности? Отлично! Мы с ней я не занимались любовью почти пять месяцев. Черт, мы перестали использовать язык при поцелуе даже еще раньше этого. В лучшем случае, я бы получил небрежный поцелуй с последующими нравоучениями, и то может раза два в неделю. О! На последнем банкете, который ее родители организовали для бла-бла-бла в поддержку бла-бла, тотальное сборище, к которому и она присоединилась, я выпил бутылку цитрата для того, чтобы не быть слишком больным, чтобы там присутствовать! Я спал на диване, потому что она сказала, что мой храп мешает ей заснуть. И я почти уверен, что она отравила мою кошку, потому что она линяла! — Он тяжело дышит, сморщив лоб. Я знаю, он отчаянно желает потереть его, и он сделал бы это, если бы обе его руки не были заняты. — Снова и в последний раз, насчет забыться — я бы не гонялся за одним и тем же мячом. Нет уж, спасибо.
— Тогда почему ты остался? — спрашиваю я, испытывая искушение засмеяться над его словесной диареей, но вижу, каким красным стало его лицо, и, передумав, решаю этого не делать.
— Потому что я и моя единственная еще не нашли друг друга, и до той поры у меня не было ничего лучше. Я знаю, что это выглядит как трусость, но, если честно, я был слишком отстраненным, чтобы осознать, что я жалок. Просто выполнял свои обязанности.
Это напоминает мне мою маму, только в меньшем масштабе, и я поднимаю руку, чтобы сочувствующе прикоснуться к его лицу.
— Неэмоциональный — самое последнее слово, которое я бы использовала по отношению к тебе.
— Теперь это самое последнее, что я ощущаю. Это было как: зачем раскачивать лодку, когда Катарина не ждет меня в воде?
— Артуро, — шепчу я.
Я люблю этот фильм. Мы так похожи!
— Да, совершенно верно, — бормочет он, довольно улыбнувшись от того, что еще что-то родственное проявилось между нами. — Я не лгал. Мы говорили «я тебя люблю» давным - давно. Я не входил в ее тело и вел себя, будто все превосходно, только чтобы отделаться. Мирно сожительствовал так же, как и она. Вот мы и на месте.
Он легко опускает меня вниз, придерживая за бедра, пока я не восстанавливаю равновесие.
— Ты примешь душ, а я позабочусь обо всем остальном. И, эй, — он накрывает мою щеку, проводя большим пальцем по моей нижней губе, — мне так чертовски жаль насчет произошедшего сегодня. Я должен был привести тебя в чувство, и я видел по ТВ, что это работает. Я бы никогда не сделал тебе больно.
— Я знаю это.
Так же уверена в этом, как в смерти и налогах.
— Давай никогда больше не будем говорить об этом, — я выставляю мизинец, и он переплетает свой с моим, давая обещание, а затем целует место, где они соединяются, — и ты не храпишь.
Теперь уже я ему подмигиваю и поднимаюсь перед ним в автобус.
Объявился Джаред, окруженный мрачной аурой, так и говорящей «не связывайся со мной». Только после его возвращения мы узнали, что он проводил Ванессу в аэропорт. Она достаточно долго отсутствовала на учебе и работе, так что Джаред оплатил ей билет на самолет, и он не испытывал счастья по поводу ее отъезда.
После краткого объятия с ним, я иду прямиком в душ, в котором экстренно нуждаюсь. Когда я возвращаюсь, они уже все обсудили и построили планы на сегодняшний вечер. Здесь, в этом процветающем метрополисе Дуглас (Вайоминг), концертная площадка вмещает около шестидесяти человек максимум, поэтому Ретт и Джаред собираются провести что-то вроде акустического концерта.
Тем лучше для меня.
Ретт по-прежнему не разговаривает со мной, хотя знает, что я плохо себя чувствую или что-то в этом роде, и это ранит. Скверно. Обеспокоенный Коннер окружил меня любовью и предложил свою кровать, пока он и Брюс ушли поиграть в боулинг и где-нибудь перекусить, оставляя Кэннона присмотреть за мной. Знаю, говорят: «не буди спящего пса», но у меня никогда не было собаки, поэтому я наступаю.
— Эй, Ретт, перед твоим уходом, могу я поговорить с тобой? — спрашиваю я его.
— Конечно. Что случилось?
Это звучит холодно и бесчувственно, не как наши обычные взаимоотношения, и я уже подготавливаю себя к борьбе. Но Коннер ушел и его не будет какое-то время, поэтому я готова пойти на это в случае необходимости. Джаред улизнул в ванную, чтобы подготовиться, а Кэннон остался на месте, жестко стиснув зубы и скрестив на груди руки.
— Я думала, мы все обсудили и согласились, что все хорошо? — начинаю я, отчаянно цепляясь за свою храбрость, когда он расхаживает взад и вперед передо мной, словно лев в клетке, готовый зареветь. — Почему мы возвращаемся к злости, и ты не разговариваешь со мной, Ретт?
— Я не злюсь на тебя, Лиз, я зол за тебя. Ты случаем не игнорировала звонки своего отца? — спрашивает он меня, вскинув брови.
— Конечно, я всегда избегаю этого ублюдка до тех пор, пока больше не могу игнорировать просьб Коннера. Ты знаешь это.
— Что ж, теперь он звонит мне. Беспрестанно. Я
