сенаторской элиты. С другой стороны, он не мог управлять государством в одиночку. Ему требовались опыт и людские ресурсы, которыми располагали сенаторы и всадники, для того чтобы отправлять столичное судопроизводство, заниматься делами провинций, следить за взиманием налогов. Ему также нужны были военачальники: в правление Августа размеры Римской империи увеличились почти вдвое. В то же время существовала четкая грань, выходить за которую чиновники не имели права. Сделать это означало бросить вызов единоличной власти Августа и навлечь на себя его гнев. В сущности, от чиновника теперь требовались скорее качества бюрократа, послушного воле Августа.
К такому положению дел сенаторы и всадники постепенно привыкали. Естественно, в первую очередь на политическом небосклоне стали всходить звезды тех людей, кто отдался новому режиму; обладание властными полномочиями, пусть с изрядными ограничениями, делало их весьма покладистыми. Люди более независимого склада просто отошли в сторону, ожидая своего часа. Возможно, они тешили себя надеждами, что сложившаяся ситуация — явление временное, связанное исключительно с фигурой Августа. Вероятно, они думали, что настанет пора, когда он уйдет, и республиканский строй вместе с политической свободой будут восстановлены. Ради своего идеала они были готовы немного потерпеть. Увы, их надежды не совпадали с планами Августа.
Старая, идеальная республика, если таковая некогда и существовала, ныне была мертва и никоим образом не могла возродиться. Канула в прошлое и борьба внутри сенаторской элиты, и стремление покрыть свое имя славой в глазах народа (по мнению многих, этот второй фактор обусловливал первый). Окончательно итог был подведен в 6 г. н. э., когда Август провел самую существенную реформу всего своего правления.
Реформа римской армии окончательно закрепила верховную власть в государстве за Августом — и за всеми последующими императорами. Армия всегда являлась ключевым фактором безопасности государства. Однако в последние десятилетия республики она также стала источником конфликтов. Это было связано с тем, что легионеры считали выгодным для себя участвовать в военных кампаниях, даже если им приходилось при этом воевать с такими же римлянами, как они сами. Привлеченные в армию посулами амбициозных военачальников, обещавших им богатства, трофеи и земли, легионеры все больше отходили от идеи служения Римскому государству, склоняясь к личной преданности своему благодетелю (например, Юлию Цезарю). Август понимал это лучше чем кто-либо. Во время гражданской войны он не чурался одаривать свою армию имуществом, отнятым у несчастных жителей италийской провинции.
В результате реформы, однако, ситуация изменилась, и тесные узы, связывавшие полководцев с подчиненными, были порваны. Римская армия потеряла роль политической силы, превратившись в послушное орудие государства. Люди, шедшие на военную службу, могли рассчитывать на определенное жалованье и продвижение по карьерной лестнице. Было законодательно утверждено количество легионов в регулярной армии — двадцать восемь. Они располагались по границам империи, в то время как новое, элитное подразделение — преторианская гвардия из девяти тысяч человек — дислоцировалось в Италии и в самом Риме. Воины-гвардейцы получали в три раза больше денег, чем обычные легионеры, и со временем превратились по сути в личную охрану императоров. Что касается регулярной армии, то срок службы в ней обычно составлял двадцать лет, а ежегодное жалованье, начиная с 6 г. н. э., — девятьсот сестерциев с последующей пенсией в размере двенадцати тысяч сестерциев. (Для крестьянской семьи прожиточным минимумом считалась сумма пятьсот сестерциев в год). Поначалу Август платил военным из собственного кармана: будучи проконсулом, он контролировал большую часть войск Рима, что подчеркивало его верховное положение. Однако в 6 г. н. э. он завершил создание профессиональной армии, учредив специальную армейскую казну. Сначала он положил в нее солидную сумму из собственных средств, а затем пополнял ее уже за счет налогов.
Хотя военной реформой Август закрепил собственное положение, это был довольно рискованный шаг. После его смерти легионы в Галлии и Паннонии (ныне территория Венгрии и части Балкан) попытались выторговать себе более льготные условия. Причины понятны. Они были сыты по горло низкими, по их мнению, зарплатами и коррумпированным начальством и без особого восторга относились к безрадостной перспективе получить по окончании службы (если еще доживут до него) какой-нибудь захудалый кусок земли вдали от родных краев — что и говорить, при Юлии Цезаре военные могли рассчитывать на куда более значительные вознаграждения. Но даже не это было главной причиной мятежа. Солдат удерживали в армии дольше обещанного срока: реформы были столь затратными, что римские власти всеми правдами и неправдами старались сэкономить деньги на пенсиях, причитавшихся отставным легионерам.
Хотя судить о финансовой системе столь далекой эпохи довольно затруднительно, один современный историк подсчитал, что минимальный годовой бюджет Римского государства должен был равняться 800 миллионам сестерциев. Около 445 миллионов сестерциев ежегодно уходило на военные нужды. Это означает, что примерно половину госбюджета «съедала» армия. Первоначальный личный вклад Августа в армейскую казну был солидным, но далеко не все последующие императоры могли позволить себе такую щедрость. Способность императоров содержать должным образом профессиональную армию стала ключевым фактором безопасности пограничных территорий. В политическом смысле Август обезвредил армию, лишив ее зависимости от честолюбивых военачальников, которые могли бы использовать ее для реализации собственных, далеко идущих планов. Н о , поступив так, он создал уязвимое место на теле империи, и оно не раз давало о себе знать в течение последующих пяти веков.
Итак, первый урок гражданской войны заключался в том, что армию следует вывести из-под контроля властолюбивых полководцев. Из него вытекал второй. Для того чтобы обеспечить императора возможностью оплачивать труд профессиональной армии, требовалась надежная система сбора налогов. Империя не могла более отдавать провинции на откуп наместникам, чтобы те бесконтрольно набивали там свои карманы. Необходимо было наладить стабильный приток капиталов из провинций в центр, дабы имперская казна никогда не пустовала. Только поняв это, Август, так же как и все последующие императоры, мог рассчитывать на успех своего правления.
Но даже при такой системе максимальное количество легионов, которые Рим мог себе позволить, равнялось двадцати восьми. Чтобы прийти к пониманию этого, Август заплатил высокую цену. На протяжении значительного периода его правления римские полководцы неутомимо сражались за то, чтобы поставить под контроль Рима германские земли между Рейном и Эльбой. Казалось, труды окупятся сторицей. И вдруг в 9 г. н. э. случилась катастрофа. Полководец Квинтилий Вар, успешно завершив очередной этап кампании, повел свои войска к Рейну на зимние квартиры. Их путь лежал через Тевтобургский лес, в зловещих зарослях которого их поджидала «гремучая змея». Словно призраки, из-за деревьев появились германцы, бросились на римлян и устроили настоящую резню, уничтожив по меньшей мере три легиона. Рассказывали, что Август до того был сокрушен известием об этом, что несколько месяцев не стриг волос и не брился и не раз бился головой о косяк двери, восклицая: «Квинтилий Вар, верни легионы!»[46]
Конечно, погибших солдат заменили новые легионы, но выгоды от покорения Германии казались несоразмерными по сравнению с сопутствующими этому рисками. Своим мнением Август поделился и с преемником на императорском троне — Тиберием. Он оставил ему послание, в котором настойчиво рекомендовал не выходить за установленные границы Римской империи, которыми служили: на западе — Атлантический океан, на юге — Египет и Северная Африка, на севере — морское побережье Галлии (Ла- Манш), реки Рейн и Дунай, на востоке — сирийская граница с соседней Парфией. Тиберий последовал совету приемного отца, но некоторые другие императоры поступили по-своему. Тем не менее на данном этапе Август добился того, что его профессиональная армия надежно прикрывала границы Римской империи. Это было достаточно твердым фундаментом для того, чтобы объявить наступление эпохи всеобщего мира.
Важным компонентом установившегося мирного уклада жизни стала идеологическая концепция личности императора. В эллинистических восточных провинциях уже давно бытовала практика обожествления и прославления правивших ими римских наместников — эта черта досталась им в наследство от предыдущего периода, когда объектом народного поклонения были цари. Теперь таким объектом стал Август. К нему относились как к богу. Ему посвящались храмы, в честь него и его семьи сочинялись молитвы, проводились религиозные праздники и жертвоприношения. Теперь, погасив всякое сопротивление
