— А на поле битвы что-нибудь нашли?
— Обо всем этом поговорим завтра. А теперь, если Александр Сергеевич не будет возражать, пойдемте к двум памятникам последней войны.
Когда приблизились к шоссе, ребята обратили внимание на окруженную бетонными надолбами каменную плиту, стоящую на небольшом возвышении.
На обращенной к шоссе стороне плиты — профиль воина в каске. «Здесь в 1941–1944 гг. героически сражались защитники города Ленина».
Обелиск в Усть-Тосно.
— Эти места были ареной крупных боев. Враг стремился прорваться к Ленинграду, — начал Георгий Николаевич. — Он захватил Ивановское и Усть-Тосну. Наши воины, в первую очередь бойцы 4-й дивизии народного ополчения, встали тут насмерть и преградили немцам дорогу к Ленинграду. Места между Тосной и деревней Новой стали могилой для тысяч фашистских солдат и офицеров. Потеряв возможность продвинуться вперед, враг превратил Ивановское и Усть-Тосну в мощный узел обороны, обнесенный многими рядами проволочных заграждений и минными полями.
Владея устьем Тосны, немцы надеялись форсировать Неву, чтобы перерезать «Дорогу жизни» и замкнуть кольцо голодной блокады Ленинграда. В течение всего лета 1942 года немецкое командование стягивало под Ленинград крупные силы, готовясь к новому штурму. По железной дороге и по воздуху были переброшены вновь сформированные и снятые с Западного фронта дивизии, артиллерия, танки…
Но совершенно неожиданно для немцев — то на одном, то на другом участке Ленинградского фронта советские войска стали наносить удары, захватывать вражеские позиции. Гитлеровцы оказались вынужденными направлять на эти места вновь прибывшие силы. Сперва их генералы только пожимали плечами. Когда же они поняли, что это был план нашего командования, стало уже поздно. Их резервы были истощены, и немцы не смогли предпринять задуманный общий штурм города.
В это поражение немцев под Ленинградом внесли большой вклад воины Тосненского участка фронта. В августе 1942 года после артиллерийского огня с берега и кораблей Балтийского флота, после бомбежки с воздуха в Ивановском высадился десантный отряд моряков. Из Усть-Тосны фашисты были выбиты. Но потом их командование бросало в бой все новые и новые резервы, пытаясь восстановить положение. Здесь произошел такой случай: четверо наших связистов оказались в Ивановском впереди своих. Они укрылись в подвале одного из домов и стали по радио корректировать огонь нашей артиллерии. Немцы заметили их и попытались захватить, но отважные воины отбили эту попытку. Четверо суток продолжался поединок. Усталые, голодные связисты продолжали отбиваться и корректировали наш огонь. Наконец, когда враг повел на них наступление со всех сторон и связисты поняли, что им не отбиться, старший из них, Спринцон, крикнул в микрофон: «Мы окружены! Дайте огонь на нас!»
Артиллеристы обрушили свой огонь на участок, где засели связисты. Немцы отступили, оставив у подвала сотни трупов солдат и офицеров. Из подвала с трудом выбрались Тютев, Бубнов и Люкайтис. Тяжело раненного Спринцона пришлось вынести на носилках. Всем четырем было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
Ну, а затем в январе сорок третьего года состоялся прорыв блокады, и тут уж врагу стало не до новых штурмов.
С этими словами Георгий Николаевич повел ребят к самому устью Тосны, где стоит обелиск с укрепленными в его основании снарядами.
— Здесь похоронены те, кто отдал свои жизни за Ленинград, — сказал тихо Георгий Николаевич и снял с головы кепку.
Ребята последовали его примеру.
Постояли в молчании. За памятником — небольшое кладбище; утопающее в зелени и цветах.
— Тут покоятся офицеры и солдаты. А вот могила Кларисы Чернявской. Она была одной из тех, кто не жалел ни сил своих; ни жизни для победы над врагом. Клариса вывела из окружения целый эшелон раненых, а им грозила верная смерть. Она сама ходила в атаку, увлекая за собой бойцов. Так в бою она и погибла смертью героя…
Группа задержалась у устья Тосны.
— Мы с вами стоим на одном из замечательных мест, — закончил рассказ Караев. — Здесь проходили ладьи наших предков, воинов Александра Ярославича, нанесших поражение чужеземцам, вторгшимся к нам. Здесь же наши современники, советские люди, громили фашистов. Преодолели нечеловеческие муки девятисотдневной блокады и в конечном счете победили врага. Что и говорить — это две очень далекие друг от друга эпохи. Семь веков разделяют их. Но и тогда и теперь боролся и побеждал наш народ, вставая против иноземных захватчиков. Так в подвигах народных перекликаются и очень отдаленные по времени эпохи.
— А что это? На том берегу?
Ширина Невы достигает здесь километра, но даже на таком расстоянии на другом берегу ясно виден был правильной формы зеленый холм, отделанный светлым камнем.
— Это Холм Славы. Он воздвигнут в честь тех, кто здесь защищал Ленинград, — бойцов 45-й и 115-й дивизий, моряков-балтийцев, артиллеристов и саперов Невской оперативной группы Ленинградского фронта.
— А нам можно осмотреть его? — послышались голоса.
— Конечно, — отозвался Александр Сергеевич. — Я думаю, что мы там и заночуем.
— Вот и отлично, — заметил Георгий Николаевич. — Вы отправляйтесь, а я поищу в Ивановском перевозчика.
— Нет, мы вас не отпустим. У меня в байдарке свободное место, и мы доставим вас на тот берег.
Вскоре вся флотилия вышла на просторы Невы. По мере того как наши путешественники приближались к берегу, холм увеличивался в размерах. Это была гигантская пирамида около двадцати метров высотой. К вершине вела хорошо видная с воды каменная лестница.
Здесь сражались защитники города Ленина.
Местом стоянки было выбрано устье реки Черной, метрах в ста по Неве ниже памятника. Миновав песчаную отмель, байдарки вошли в глубокий залив с обильно поросшим травой берегом.
Идти к памятнику было трудно: остатки окопов, ходов сообщения, землянок, воронки от бомб и снарядов, какие-то бесформенные углубления и ямы. Кое-где еще торчали колья, колючая проволока. Валялся проржавевший остов разбитого грузовика.
Неожиданной среди всего этого хаоса — свидетеля жестоких военных дней — казалась палатка рыболова. Он раскинул свои удочки и, попыхивая трубкой, напряженно следил за поплавками.
У подножья Холма Славы — ломаная линия окопов. Они отрыты заново по следам тех, что были выкопаны здесь летом 1941 года.
Наверх ведут высокие каменные ступени. Ребята не забыли сосчитать: их сорок пять.
Вершина Холма перерезана стеной из серого камня. На ней барельеф — в сомкнутом строю стоят бойцы в касках с автоматами. Суровые лица. Перед барельефом бронзовая скульптура — стройное дерево с лицом молодой женщины, с поднятыми ввысь руками-ветвями, с широко раскинутой листвой. Это Дерево Славы, осеняющее великий подвиг тех, кому посвящен этот памятник.
На высоком невском берегу шумит молодой листвой Священная Роща, посаженная недавно как живой памятник сражавшимся
