Он ожидал особенных этнических нарядов, но женщина была одета скромнее и привычнее. Как рачительная домохозяйка, готовая к любой ситуации: начиная от ежедневной уборки и заканчивая интенсивной детской отрыжкой. Передник, закатанные до колен шаровары и застиранная футболка с надписью «Франциск». Только на шее у нее висело большое ожерелье из костяных фигурок. Судя по тому, как оно пожелтело и запылилось в резьбе, Никас мог предположить, что пользовались им не часто.
- Спасибо, - ответил журналист, снимая свои дурацкие сандалии. И, чтобы не молчать, добавил: - Красивое ожерелье.
Женщина, а она оказалась действительно симпатичной, поджала губы, и, как опытная мать, тут же почуяла неповиновение.
- А ну в комнату! – вполголоса рявкнула она.
Любопытные чубы скрылись за углом коридора.
- Пойдем, - она поманила Никаса на кухню.
Там тоже было полутемно. По всей квартире горели лампады, накрытые тряпичными конусами. Окна были плотно зашторены. Никас с позабытым профессиональным любопытством разглядывал вывешенные под потолком обереги. Посреди стола лежал черный посеченный булыжник. Он был исполосован когтями какого-то зверя. Вокруг него собрались двое мужчин и один подросток лет шестнадцати. Они о чем-то тихо переговаривались. Увидев Никаса, люди одновременно встали, с той характерной поспешностью, которая обычно означает: вот черт, этот парень здесь! Именно тот парень. Которого мы хорошо знаем. Этот жук на многое способен, так что будьте настороже!
Какого хрена, подумал Никас взволновано. С него как будто спало наваждение. Что я здесь делаю? Зачем позволил завлечь сюда? Сейчас дадут по уху и поминай как звали. Его скрутило от реликтового, застарелого страха западни. Левую, пробитую, ступню, свело судорогой.
- Это он, - сказала селькупка и качнула головой. – Выйдите. Скажите второй, чтобы следила за детьми лучше, а не то своих не дождется. Девел украдет ее материнство. И позвоните старому, пусть не волнуется, ладит дела до конца.
Тщательно обойдя Никаса спиной к стене, мужчины покинули кухню, ведя между собой парня, как при обстреле.
- Да не бойся ты, - сказала селькупка, взглянув на согнувшегося Никаса. Она достала из кармана носовой платок и промокнула его лоб. – Нас не бойся, - многозначительно добавила она. – Садись за стол.
Никас, не чувствуя под собой ног, сел на предупредительно подвинутый стул.
Женщина чем-то орудовала у стойки. Выше над ней довлели полки, плотно заставленные банками. Никас видел столько заварных трав только в китайских магазинах. На едва дышащей плите что-то тихо побулькивало в большой десятилитровой кастрюле. С крючков на стенах свешивались сушеные корневища и разноцветные ромбические вышивки. На полу лежали мудреные половики. Атмосфера становилась почти волшебной.
- Откуда вы…
Он прервался. Перед ним оказалась кружка.
- Что это? – спросил он, чувствуя приступ злости на ситуацию. – Какой-то полыни наварили? Отвары из роголистника тернового?
- Это черный магазинный чай, - ответила женщина.
- А-а.
- Отвары тебе теперь вряд ли помогут.
Никас чуть не поперхнулся и отодвинул кружку.
- У меня такое впечатление, - сказал он, стискивая зубы, - что вы хотите мне что-то сказать. Как вы узнали мое имя?
- Мы всех в этом доме знаем, - невозмутимо ответила хозяйка, подвигая к нему вазу с финиками и садясь напротив.
- О-о-о, - протянул Никас, храбрясь, беря сразу два финика. - Сколько мрачной таинственности и неясного намека на скрытые силы в этом заявлении.
- Мы просто хорошо общаемся с участковым, - терпеливо сказала женщина. – Каждый человек имеет право знать, с кем он проживает в непосредственной близости. Никому не хочется жить рядом с наркоманами или извращенцами. У нас тут, между прочим, дети.
Огромным усилием воли Никас удержался от немедленного бегства. Вместо этого он ощерился.
- Тогда, быть может, - начал он снова, - вы хотите предложить мне закупать у вас героин? Но, должен заметить, я очень капризный. Морфин должен быть чистым. Только лабораторные условия. Сам героин - белый как снег. Только, значит, замечу, что отливает сереньким… А извращаться я готов хоть сейчас, только дайте мне кусок мяса и дрель.
Селькупка смотрела на него с выражением сострадательного долготерпения.
- Пожалуйста, - сказала она, - держите себя в руках. Я знаю, как он к вам относится. А еще я знаю, что – напрасно. Вы мухи не обидите.
Журналист отвернулся. Мух он действительно не обижал. У него вообще появилось отвращение к насилию.
- Извините, – неохотно проговорил он. - Могу я узнать, как вас зовут?
- Ни в коем случае.
Никас угрюмо замолчал и отхлебнул прозаичного, но вкусного чая. Ну? – спросил он движением бровей.
- Девел здесь, - сказала безымянная селькупка таким тоном, словно ожидала от Никаса немедленного комментария по этому поводу.
Журналист, однако, таким поворотом чайной беседы оказался обескуражен. Он сделал вопросительный жест рукой.
- Это ваш родственник? – решился он.
- Думай, что говоришь! – прошипела хозяйка. – Не запирайся, Никас. Скажи, зачем он пришел к тебе. Мы должны знать. Другие не знают, ты можешь наплевать на их безопасность. Но мы видели его. Сегодня ночью он прошел мимо наших дверей! Мимо наших судеб! Один его взгляд вызывает порчу. А детей он травит просто своим присутствием. И ты смеешь лгать, притворяться, да еще и оскорблять нас!
Никас медленно облизал губы и сказал:
- У вас кастрюля не выкипит?
- Не увиливай! Мы проследили его до твоей квартиры! Что у тебя за дело с Ним?! Отвечай!
Может мне и это все мерещиться, подумал журналист с некоторой даже бесшабашностью.
- Почему ты молчишь? – не отставала селькупка.
- Послушайте, вы мне надоели. Я чувствую, что должен отыгрывать какую-то роль, но не знаю слов. Я сегодня не очень хорошо себя чувствую. Возможно, не замечаю каких-то намеков. Может быть, вы зайдете ко мне завтра, или я зайду к вам. Сегодня вечером я почитаю что-нибудь из мифологии. Как вы сказали, Девел? Мы обязательно обсудим его роль в вашей культуре. А сейчас давайте поговорим… ну хотя бы о чае. Что за сорт? Отличная штука.
Пока Никас говорил, выражение лица селькупки сменилось от решительно-враждебного к размышляюще-недоверчивому. Она смотрела на журналиста, а когда тот снова принялся за напиток, спросила:
- Так ты и сам не знаешь, да?
- На свете есть куча вещей, о которых я понятия не имею, - согласился Никас.
- Ты не знаешь, зачем он пришел к тебе, - проговорила женщина возбужденно. – Может быть, ты вообще не знаешь, что он пришел?
- Повторяю, мне сложно реагировать на эти намеки, - сказал Никас, запрокинув голову. – Я не понимаю, о чем вы говорите. Ко мне пришел Девел?
- Да!
- А кто он такой? Я имею в виду, чем занимается и чего от меня хочет?
-
