Я смотрел на неё. Она, несомненно, красива. Молочно-белая кожа, тёмные брови и чёрные волосы, пухлые губы и, естественно, встревоженное выражение лица.
— Госпожа! — Я изо всех сил старался быть терпеливым. — Ты просила меня помочь, и вот я здесь. И я не помогу тебе, если отведу обратно в город, полный дерущихся воинов, половина которых хочет убить твоих детей.
— Я... — начала она, но раздумала говорить.
— Идём туда. — Я указал на север. Я огляделся, нас ещё не преследовали. — Вперёд! — крикнул я.
Эдгива пришпорила лошадь следом за мной.
— А может, мы подождём и узнаем, что произошло в Фэфрешаме? — спросила она.
— Мы можем и подождать, — согласился я, — но только когда окажемся на борту моего корабля.
— Я беспокоюсь за своего брата.
— А как насчёт твоего мужа? — грубо поинтересовался я.
Она перекрестилась.
— Эдуард умирает. Может быть, уже умер.
— Если так, — резко сказал я, — то Этельвирд стал королем.
— Гнилая душа, — вырвалось у неё. — Злобная тварь. Отродье дьяволицы.
— Он прикончит твоих детей быстрее, чем утопил бы котёнка, поэтому мы должны увести тебя в безопасное место.
— Что за безопасное место? — Вопрос задала одна из служанок Эдгивы, та, что не держала ребёнка. Она направила ко мне лошадь, остановилась слева и снова спросила: — Куда мы пойдём?
Было заметно, что английский ей не родной, она говорила с легким акцентом.
— Как звать? — спросил я.
— Я Бенедетта, — произнесла она с интригующим достоинством.
Необычное имя дополнительно меня заинтриговало, поскольку было не саксонским и не датским.
— Бенедетта, — коряво повторил я.
— Я из Лупии, — с гордостью заявила она, пока я молчал. — Ты слышал о Лупии?
Я просто бестолково пялился на неё, и Эдгива ответила за меня.
— Бенедетта из Италии!
— Рим! — охнул я.
— Лупия находится далеко к югу от Рима, — уверенно заявила Бенедетта.
— Бенедетта — моя бесценная компаньонка, — объяснила Эдгива.
— И очевидно, далековато забралась от дома, — заметил я.
— Дом! — Бенедетта буквально выплюнула это слово. — Какой это дом, лорд Утред, когда тебя запросто могут забрать работорговцы?
— Работорговцы?
— Сарацинские свиньи. Мне было двенадцать лет, и ты не ответил на мой вопрос, лорд Утред.
Я снова взглянул на неё и подумал, что эта прекрасная, дерзкая женщина так же красива, как и её госпожа, королева.
— Я не ответил тебе?
— Где можно жить в безопасности?
— Если брат леди Эдгивы жив, — сказал я, — то она может к нему присоединиться. Если нет, то мы двинемся в Беббанбург.
— Сигульф придёт, — уверенно заявила Эдгива, но тут же перекрестилась.
— Надеюсь, что так, — неловко ответил я и задумался о том, что делать с Эдгивой и её компаньонками в Беббанбурге. Крепость удобна, но я не смогу предложить ничего, сравнимого с роскошью дворцов Винтанкестера или Лундена. Ходили слухи, что на севере чума, и, если Эдгива и её дети помрут в моей крепости, все скажут, что я их убил — как Этельхельма-старшего.
— Мой брат придёт, — прервала мои размышления Эдгива. — И я вообще не могу идти в Беббанбург.
— Ты будешь там в безопасности, госпожа, — сказал я.
— Мой сын, — она указала на старшего из детей, — должен стать королём Уэссекса. Но он не может быть королём, если мы скрываемся в Нортумбрии.
Я слегка улыбнулся.
— Королем станет Этельвирд, — мягко произнёс я, — а Этельстан попытается стать королём. Будет война, госпожа. От нее лучше держаться подальше.
— Войны не будет, — возразила она, — поскольку королем будет Этельстан.
— Этельстан? — удивился я. Я думал, Эдгива будет настаивать, что у её сына прав на трон больше, чем у Этельстана. — Он станет королём, только если победит Этельвирда.
— Этельстан станет королём Мерсии. Такое решение принял мой супруг. — Последние два слова были полны яда. — Такова его воля. Этельвирд, ужасный мальчишка, станет королём Уэссекса и Восточной Англии, а Этельстан — королём Мерсии. Это решено. — Я таращился на неё и не мог поверить услышанному. — Они ведь сводные братья, — продолжала Эдгива, — и каждый получит то, чего хочет. Так что войны не будет.
Я всё смотрел на неё. Эдуард разделил королевство? Это просто безумие. Его отец мечтал собрать четыре королевства в одно, и Эдуард подошёл так близко к воплощению мечты, а теперь занес над ней топор? И решил, что это принесёт мир?
— Неужели? — спросил я Эдгиву.
— Да! Этельстан будет править Мерсией, эта мерзкая свинья — двумя другими королевствами, а мой брат в это время станет его защищать. А потом королём станет мой Эдмунд.
Безумие, думал я, чистое безумие. Судьба, эта злобная сука, опять меня удивила, и я пытался убедить себя, что это не моё дело. Пусть Этельвирд и Этельстан передерутся, пусть саксы убивают друг друга, и льётся кровь, а я вернусь на свой север. Но злая сука ещё не рассчиталась со мной. Этельхельм жив, а я дал клятву.
И мы отправились в путь.
Вернувшись в гавань, мы сложили захваченные щиты, оружие и кольчуги в чрево Спирхафока. Всё это можно продать. Корабль держался фута на три-четыре ниже уровня пристани, и Эдгива запротестовала, сказав, что не может прыгать и не позволит себя нести. Я слышал, как она жаловалась своей итальянской компаньонке:
— Я королева, а не какая-нибудь жена рыбака.
Гербрухт и Фолькбалд оторвали от пристани два длинных бревна и сделали грубые сходни, которыми, после некоторых протестов, Эдгива согласилась воспользоваться. За ней последовал её старший сын Эдмунд, который сразу же побежал к куче сваленного оружия и вытащил меч с себя ростом.
— А ну, положи на место, мальчишка! — рявкнул я с пристани.
— Ты должен называть его принцем, — одёрнул меня священник.
— Я буду называть его принцем,
