— Его трудно забыть.
Бенедетта сидела слева от меня, и я вспомнил, как мы с Гизелой сидели на тяжёлой деревянной скамье, и Гизела всегда была слева.
— Королева страдает, — произнесла Бенедетта, — ей нужны удобства.
Я поморщился.
— Она желает матрас, набитый перьями?
— Да, она предпочла бы такой.
— Она попросила у меня помощи, — резко произнёс я. — И я ей помог. Когда я доставлю её в безопасное место, она получит столько проклятых перьев, сколько пожелает, но до тех пор ей придётся страдать от блох, как и всем остальным.
— Я ей передам. — Слова Бенедетты прозвучали так, словно ей не терпелось сообщить королеве эту плохую весть. — Ты считаешь, в Лундене небезопасно?
— Да, пока не узнаю, кто контролирует город. Финан скоро вернётся.
Я не слышал ни криков в ночи, ни топота бегущих ног, ни звона мечей. Тишина означала, что Финан и его люди не повстречали врагов.
Бенедетта откинула капюшон, и я смотрел на неё в ночной темноте. У нее были высокие скулы, а большие миндалевидные глаза казались особенно яркими на фоне смуглой бронзовой кожи.
— Ты меня разглядываешь, — спокойно сказала она.
— Да.
— Сначала мужчины смотрят на женщин, — продолжала она, — а потом берут то, что хотят. — Она пожала плечами. — Но я рабыня, чего мне ещё ожидать?
— Ты служишь королеве, требуй уважения.
— Я требую! Но это не прибавляет ни любви, ни безопасности. — Она запнулась. — Эдуард тоже на меня смотрел.
Я промолчал, но, видимо, невысказанный вопрос отразился на моём лице. Она снова пожала плечами.
— Он был добрее, чем некоторые.
— Сколько человек я должен для тебя убить?
Она улыбнулась.
— Одного я убила сама.
— Хорошо.
— Он был свиньей, a porco! Он лежал на мне, и я всадила нож ему меж ребер, когда он хрюкал как свинья. — Она повернулась и посмотрела на меня. — Ты в самом деле дашь мне убить Гуннальда Гуннальдсона?
— Ты этого хочешь?
— Это было бы приятно, — задумчиво произнесла она. — Но как я убью эту свинью, если ты увезёшь нас к себе, на север?
— Мы пока не решили, что делать.
— Если Гуннальд Гуннальдсон жив, — продолжила Бенедетта, — то думаю, он где-то неподалёку. Где-то возле реки, я знаю, потому что там всегда стоял этот запах. Большой и тёмный дом. И там есть свое место, где привязаны корабли.
— Пристань.
— Пристань, — повторила она, — с деревянной стеной. Там стояли два корабля. Ещё там был внутренний двор с оградой, другой стеной. Там он показывал рабов, или его отец нас показывал. Надеюсь, что он в аду. Мужчины смеялись, лапая нас. — Она резко смолкла, глядя в сторону дома, и я увидел, как в ее глазах блеснули слезы. — Я была всего лишь ребёнком.
— Но этот ребёнок попал во дворец, — осторожно добавил я.
— Да. — Она остановилась, произнеся одно это слово, и я уже думал, что больше она ничего не скажет, но она снова заговорила: — Где я была игрушкой, пока королева не пожелала, чтобы я ей служила. Три года назад.
— А долго ли... — начал я, но она перебила.
— Двадцать два года, господин. У меня каждый год на счету. Двадцать два года прошло с тех пор, как сарацины забрали меня из дома. — Она смотрела вверх по реке, туда, где за верфями высились мрачные склады. — Я с удовольствием его убью.
Дверь дома опять отворилась, и появился Финан. Бенедетта хотела подняться, но я положил руку ей на предплечье и удержал на месте.
— Люди Этельстана здесь, — сказал Финан.
— Благодарение богам за это.
— Но самого Этельстана нет. Считают, что он до сих пор в Глевекестре, но это не точно. Это у тебя эль?
— Вино.
— Проклятая моча, — сказал Финан. — Но я выпью, — он взял мой кубок и сел на угол стены. — Командует здесь твой старый друг Меревал.
И эта новость принесла облегчение. Меревал и в самом деле был моим старым другом. Он командовал стражей Этельфлед и много раз сражался бок о бок со мной. Я уважал его как человека трезвого, разумного и надёжного.
— Но только его здесь тоже нет, — продолжал Финан. — Уехал вчера. Повёл большую часть своих воинов на Верламикестр.
— На Верламикестр? Зачем? — это было возмущение в той же мере, что и вопрос.
— Одному Богу известно, зачем, — сказал Финан. — Тот тип, которого я расспрашивал, знал только, что Меревал ушёл! Неизвестно зачем, но уходил он поспешно. А здесь командовать оставил человека по имени Бедвин.
— Бедвин, — повторил я. — Никогда про такого не слышал. А сколько воинов привел Этельстан?
— Больше пяти сотен.
Я выругался, коротко и бессмысленно.
— И сколько оставил?
— Две сотни.
Которых не хватит, чтобы отстоять Лунден.
— И большая часть из них, — с горечью продолжил я, — должно быть, самые старые и больные. — Я поднял взгляд и увидел звезду, блеснувшую меж двумя спешащими по небу облаками. — А Вармунд?
— Бог знает, где этот ублюдок. Пропал бесследно.
— Вармунд? — испуганно переспросила Бенедетта.
— Он был в этом доме, когда мы пришли, — пояснил я.
— Он дьявол, — гневно произнесла она и перекрестилась. — Чудовище!
Я догадывался, почему она говорила так яростно, и не стал расспрашивать. Вместо этого постарался её успокоить:
— Он отсюда ушёл.
— Он исчез, — угрюмо поправил Финан, — но этот мерзавец наверняка где-то скрывается.
И у Вармунда только пять человек, а значит, нам точно нечего его опасаться. Кроме того, он забрал из дома служанок, видимо, у него есть на ночь другие планы. Но зачем вообще Вармунд в городе? И почему Меревал забрал большую часть своего гарнизона на север?
— Началась
