— Я и правда люблю… то есть нет, не в этом смысле! — Я смеюсь, и она тоже. — А мы можем найти место потише?
Рисс с тоской смотрит на танцпол, потом кивает в сторону двери. Я иду за ней, немного приотстав, и вдруг вижу ее такой, какой видят все остальные. Как она обнимает какую-то парочку, как откидывает голову назад, когда смеется. Вижу, как она идет, уверенно покачивая бедрами. Как она бросает взгляд на парня, который ее заметил, самую чуточку наклоняет голову и поощряет его крошечной улыбкой, удерживает его внимание, как паутинку, а затем отпускает, и он отворачивается.
Воздух на улице — теплое море ароматов самых разных духов и сигаретного дыма. Мы проходим мимо группы курящих парней. Они свистят нам вслед, и Рисс недовольно встряхивает головой, отмахиваясь. Проходим мимо целующихся парочек и разрозненной толпы девушек и юношей, которые пока не нашли того, с кем можно целоваться.
На улице почти так же шумно, как и в клубе. На дороге целый парад фар, стекла автомобилей запотели, в салонах полно людей. Двигатели рычат и урчат, из окон вырывается шум радио. Но здесь мы хотя бы можем друг друга услышать.
Рисс находит местечко, которое, по ее мнению, лучше всего подходит для беседы, и окидывает меня взглядом в ожидании того, что я начну.
— Я понимаю, для тебя это, наверное, странно, — говорю я, и мой голос в точности отражает мое настроение: сплошное сомнение и страх. — Я неожиданно появилась в твоем доме, а потом мы виделись всего несколько раз, к тому же я высказалась там, в парке…
— Да нет, ты не странная, другое странно… — Рисс достает из клатча пачку сигарет и замолкает на секунду, закуривая. — Когда мы только встретились, у меня было ощущение, что я тебя знаю. Я знаю всех своих подружек тысячу лет, но никогда такого не чувствовала. Как будто мы с тобой дружим уже очень-очень давно. И я не понимаю, почему это.
Она запрокидывает голову и выдыхает дым длинной тонкой струйкой.
— Может, потому что…
Ну и как мне сказать об этом?
— Может, потому что ты напомнила мне меня же…
Рисс ничего не говорит, просто смотрит и ждет, что я еще скажу.
— Ты напомнила мне девушку, которой я хотела быть, когда была моложе. Я хотела быть такой, как ты. И поэтому мне просто захотелось позаботиться о тебе, защитить тебя. Много чего происходит. Иногда одно плохое событие может изменить всю жизнь. Поэтому, я думаю, очень важно хватать счастье обеими руками, когда оно рядом, просто хватать и бежать без оглядки, не спрашивать ни у кого разрешения жить так, как хочется. Не стоит думать, что люди, которые старше и мудрее тебя, лучше знают, что делать.
— Ты говоришь о ком-то конкретном? — Она улыбается. — Не об отце ли Фрэнке, которого ты так не любишь?
— Я просто не понимаю, почему ты готова позволить человеку, который придерживается строгих жизненных принципов, настолько не похожих на твои собственные, оказывать влияние на такие важные решения? Он ведь вряд ли скажет: выходи замуж за Генри, бросай свою семью и беги, правда? Это его работа — отговаривать от таких вещей.
— Не думаю, — говорит Рисс. — Я его хорошо знаю, он не такой.
— Люди меняются, — не соглашаюсь я. — Иногда в мгновение ока. Ты думаешь, что знаешь, что будет дальше, думаешь, что управляешь своим будущим, а затем что-то случается. Что-то просто сбивает тебя с ног раньше, чем ты осознаешь, что происходит. И все, что ты знала о себе, или думала, что знаешь, исчезает как по щелчку. Что я хочу сказать: иногда нужно сделать что-то такое, чего и сам от себя не ожидал.
— Обмануть жизнь и не дать ей отыметь тебя? — Рисс морщит нос и смеется, потом давит окурок ногой.
— Можешь сделать для меня кое-что? — прошу я. — Просто не говори с ним наедине, ладно? Тринадцатого в церкви будет собрание, верно? Можешь поговорить с ним там?
— Ты просто шизик! — Рисс встряхивает головой. — Но если тебе от этого легче, о’кей.
Вот оно. Тот самый момент. Теперь я могу раствориться в воздухе в любую минуту. Рассыпаться облачком звездной пыли. Но только этого не происходит. Я стою и разглядываю свои руки, а они не исчезают.
— Ты, случайно, не под кайфом? — Рисс еще разок морщит нос, глядя на меня.
Я качаю головой.
— Вот и славно, — говорит она, хватает меня за руку и тащит за собой. — Потому что хватит разговоров, время танцевать!
Глава 37
На танцполе полным-полно людей. Жаркие тела, жаркая ночь — все смешалось! Места для танца Казановы здесь точно нет, никаких отточенных хореографами движений тоже не наблюдается — просто беспорядочная масса бедер и плеч, двигающихся под музыку. Липкая кожа соприкасается. Люди сплетаются. Целуются.
В отличие от Горошинки, я никогда не умела танцевать и предпочитала держаться в сторонке, вжиматься в какой-нибудь темный угол и покачиваться из стороны в сторону. Но в этой толпе словно не остается другого выхода. Желание танцевать превращается в импульс, скорее даже в рефлекс.
Я начинаю танцевать — и уже не могу остановиться. В следующее мгновение я танцую рядом с Рисс, ее улыбка затмевает свет всех огней в этом зале, волосы немыслимо плещутся и волнуются, когда она встряхивает головой. Но вот музыка меняется, подхватывает ее незримой волной и уносит в новый танцевальный водоворот.
Меня пронизывает восторг, я чувствую невероятный триумф. Я уверена, что сделала все, что могла, чтобы увести ее с неправильного пути, более того, я все еще здесь и именно потому, что я не знаю, сколько еще это продлится, с головой ныряю в мгновение, и это приносит мне больше удовольствия, чем что-либо и когда-либо.
Меня переполняет жаркое, липкое и ритмичное диско. Барабаны, гитары и голоса стискивают меня со всех сторон, пронизывают мое тело насквозь. Меня не волнует, что я танцую с незнакомцами, мы все смеемся, выкидываем странные па и кружимся поразительно синхронно.
Время потеряло смысл. И дело не только в том, что я не знаю, сколько времени провела на танцполе. Мне наплевать. Все, что я знаю, — мои ноги горят, а кожа и волосы влажные от пота.
Постепенно приходит осознание, что кто-то танцует совсем рядом, и мне не нужно оглядываться, чтобы понять, что это Майкл. Его ладони касаются моей талии и спускаются к бедрам. Теперь мы танцуем вдвоем, и я слышу, как его сердце стучит между моими лопатками.
На танцпол обрушивается
