— Хорошо, — отвечает она, растерянно глядя на меня. — Если тебе так будет легче, конечно, ты можешь пойти со мной. Встретимся вечером у меня. Он сказал, что заглянет в половине десятого.
Рисс обвивает меня нежными руками. Я обнимаю ее в ответ, и Вселенная вздрагивает. Мир, в котором я реальна, вот-вот взорвется. Я чувствую, как с каждой ускользающей секундой меня становится все меньше и меньше.
— Спасибо, — шепчет она. — Спасибо, что заботишься обо мне. Это так мило. Я не ожидала. Не думала, что в моей жизни откуда ни возьмись появится такой друг, как ты. Я так рада, что мы встретились, Луна.
— Я тоже. — Я улыбаюсь ей. — Я тоже очень рада.
Рисс кивает в сторону булочной.
Это булочная, где работает Майкл.
— Не хочешь рогалик? Мне кажется, там работает парень, который будет жутко рад тебя видеть.
— Я… Лучше не стоит, — говорю я и разворачиваюсь, намереваясь вернуться к мосту.
— Почему? — Рисс меня догоняет. — А как же совет слушать свое сердце?
Я замираю и оглядываюсь.
Я слушаю. И знаю, чего оно хочет.
Глава 49
— Привет, душечка! — говорит отец Майкла, когда Рисс входит в магазин, и достает бумажный пакет, на котором маркером написано ее имя. — Специально для тебя мои самые лучшие рогалики! Все еще теплые!
Я стою в стороне от прилавка и глубоко вдыхаю вкусный, сладкий воздух, наполненный ароматами свежеиспеченного хлеба и тортов. Солнце взошло совсем недавно. Куда бы я ни пошла, все кажется обрамленным в золото, более ярким, четким и наполненным цветом — прямо как пленки «Super 8».
— И еще я бы хотела пару стаканчиков кофе, — говорит Рисс. — Мы с подружкой посидим тут немного.
— Рад познакомиться! — говорит отец Майкла так, словно не узнал во мне девушку, которая уже дважды вырвала Майкла из его магазина. — Сэм Белламо.
— Доброе утро, Сэм. — Я пожимаю его руку и всячески стараюсь избегать его внимательного взгляда, потому что боюсь, что у меня на лице может каким-то образом отразиться будущее, которое ждет его сына. И тут же напоминаю себе, что все может измениться после сегодняшней ночи. Все, что нужно, — это спасти жизнь Рисс.
Сэм слегка наклоняется над стойкой и говорит приглушенным голосом:
— Слушай, мы с моим пацаном частенько цапаемся. Но это не значит, что я его не люблю и не беспокоюсь о нем. Он постоянно говорит о тебе, просто без остановки, ты ему нравишься. — Он кивает и многозначительно улыбается. — И его матери тоже. Хотя, знаешь ли, она уверена, что ни одна девчонка не достойна ее сына.
— Вообще-то, я пришла попрощаться, — говорю я. — Я скоро уезжаю.
— Он расстроится. Думаю, если бы я в его возрасте встретил такую пампушечку, как ты, у меня бы тоже немножко крышу снесло. Вы с Рисс родственницы?
Я качаю головой.
— Странно. Никто не говорил, что вы похожи как две капли воды? — Сэм встряхивает головой и смеется. — Точно из одного куска ткани сшиты. Когда вернешься домой, спроси у матери, не встречала ли она Лео Люпо, когда ездила в Америку.
Он подмигивает, и я смеюсь. Он нравится мне еще больше тем, что заметил наше с Рисс сходство, ведь за всю мою жизнь никто и никогда этого не замечал. В конце концов, от мамы во мне намного больше, чем от кого бы то ни было. И это хорошо.
Он выпускает мою руку. Я прохожу в кабинку к Рисс и сажусь напротив. Невысокая светловолосая девушка в фартуке приносит нам два кофе в красно-белых бумажных кружечках с ручкой. Он крепкий и горький — то, что нужно.
— Просил тебя оставить его сыночка в покое? — весело спрашивает меня Рисс.
— Он просто беспокоится о Майкле, думает, что я опасна, — говорю я, и мое тело напрягается, когда я произношу это имя вслух. От мысли, что я могу увидеть его в любой момент, по коже бегают мурашки. Я очень хочу его увидеть, заранее скучаю по нему и боюсь, что это чувство может ослабить мою решимость.
— Опасна? — Рисс смеется. — Может, ты и шизик, Луна, но точно не опасна. В любом случае Майкл фута на два выше тебя и фунтов на сто тяжелее. Что такого ты можешь с ним сделать? Разве что рассказать ему кое-что о женщинах, ну и, быть может, разбить его сердце. Но это не страшно, он тоже разбил немало. Ты окажешь ему хорошую услугу, если дашь почувствовать, каково это…
— Ты пришла! — Майкл появляется перед нами из ниоткуда, и вид у него такой, словно я свалилась с неба. Он смотрит на меня, я смотрю на него и смутно осознаю, что Рисс в этот момент нас снимает. — Я не знал, увижу ли тебя еще раз.
— Я тоже. Рада тебя видеть, Майкл.
«Рада» — не самое подходящее слово. Я не уверена, есть ли вообще слово, которое могло бы описать, каково это — увидеть единственного человека, который способен утолить жажду, о существовании которой до встречи с ним ты и не догадывалась.
— Ты надолго здесь? — Он как будто не замечает направленной на нас камеры.
— До вечера, — говорю я. — А потом я уеду. Навсегда.
— Ты тоже улетаешь завтра утром? — удивленно спрашивает Рисс, опустив камеру. — Почему ты не сказала? У вас с Генри, наверное, один самолет. Вы могли бы полететь вместе!
Ни я, ни Майкл ничего не говорим, просто смотрим друг на друга.
— Знаете, мне, наверное, пора. — Рисс засовывает камеру в сумку и выскальзывает из кресла. — Сегодня будет очень жарко. Не знаю, куда вы там собираетесь, но старайтесь не попадать на солнцепек.
— Увидимся у тебя, — говорю я ей вслед, и Рисс согласно машет, проходя мимо витрины, у которой мы сидим.
— В половине десятого!
— Ты можешь сейчас уйти? — спрашиваю я Майкла.
Тот качает головой.
— Моя смена.
— Больше нет! — кричит ему отец, который, как оказалось, внимательно нас слушал. — Можешь взять выходной, парень. Мы справимся.
— Серьезно? — спрашивает Майкл.
— Да, до полуночи. Иди и развлекайся.
Майкл расплывается в улыбке и протягивает мне руку.
— Я тоже когда-то был по уши влюблен! — орет нам вслед его отец. — А потом встретил твою мамашу!
— Куда хочешь пойти? — Майкл сжимает мою руку. — Я имею в виду, что бы мы могли сделать с такими способностями, как у тебя? Прогуляться сквозь пространство и время?
— Или помечтать об этом, — говорю я, прижимая его ладонь к своей щеке. — Может, останемся здесь и сейчас? И просто… повеселимся?
— Тогда пойдем. Я знаю такое местечко.
— И где оно?
— Дома.
Комната у Майкла маленькая и темная: небольшое треугольное окно пропускает мало света. Стены оклеены голубыми обоями в мелкий
