На том и попрощались. А попрактиковаться и правда нужно и горох попить тоже было бы неплохо. Благо финансы позволяют.
Воронцов ожидал меня в коридоре, опухоль с руки у него еще не сошла.
- Может тебе врачу показаться, похоже на перелом?
- Да не, просто ушиб. – махнул он здоровой рукой.
- Горячая штучка попалась. – подколол я его.
- Угу. – заулыбался он. – Только как к такой колючей подкатить. Если я ей как-ты замороженный цветок подарю, она мне им же башку и проломит.
Я заржал.
- У тебя здоровья что ли много лишнего с такой встречаться?
- Ой, кто бы говорил.
- Я все уладил. – похвастался я.
- Да ладно? – не поверил мне напарник.
- Угу. С Жердем в смысле уладил. С Алисой пока все муторно.
- Что по плану?
- Много еды, потом в общагу и Институт.
- А туда нахрена?
- Много будешь знать. Плохо будешь спать.
Мы вышли на улицу, Воронцов подмигнул курящей охранице. Та в ответ помахала дубинкой.
- Ну вот как? – спросил он у меня.
- Методом проб и ошибок. – сказал я.
Я хотел поймать такси и уже начал махать извозчику на санях, но Воронцов меня одернул. Оказалось, он скатался в аренду и поменял буханку на белую «ниву».
- Надо свою покупать. – сказал я.
- Куда тебе еще машину, у тебя долг с каждым днем растет.
- Это херня. Почти решенный вопрос.
- Да ну.
- Ну да.
Сообщать ему, что решить этот вопрос планирую с его помощью я пока не стал. Мы заехали в «Парящую еду». Поели, а я еще и с собой взял. Голод был зверский и чувствовалось, что как только организм все переварит, ему тут же потребуется новая порция калорий. Кажется, тут включились уже какие-то восстанавливающие механизмы моего дара.
Приехали в общагу. Пообщались с Кузьмичом.
- Телефонисты звонили, спрашивали вам две трубки ставить или одну? И ключи мне оставьте, они вечером приедут. Но вообще говорили, что лучше б вы дома были, чтоб показали куда именно ставить.
Мы с Воронцовым переглянулись. Он пожал плечами.
- Дома будем. – заявил я. – Сами все покажем. На кухне, думаю, поставим на подоконник нормально будет?
- Нормально. – сказал сосед.
В комнате был бардак, кровать не заправлена. Вещи разбросаны. Это Воронцов так искал по дому стылых пиявок.
- Ну ты вандал. Просто посидел бы, они бы сами все сползлись, либо к тебе, либо к батарее.
- Да откуда я знал. Нашел тоже биолога. Я эту херню первый раз в жизни видел. Я сначала даже отлеплять от тебя их боялся. Что это вообще такое? Камень камнем.
- Что это такое, мы как раз-таки в институте и спросим. Показывай.
Воронцов сложил всех стылых пиявок в деревянную шкатулку в которой их и принесли. Только теперь она была обмотана скотчем в целях безопасности. Я отсыпал половину в носок. Завязал его и положил возле батареи.
- Не сбегут? – с сомнением покосился Воронцов.
- Нет.
- Сталкивался уже?
- Довелось.
Мы поехали до Института. Я решил еще раз перекусить по дороге, поэтому Воронцов опять был за рулем, держа баранку одной рукой.
Институт представлял из себя классическое здание городской администрации провинциального города. Хорошо над ним поработали и привели в человеческий вид уже здесь. Но некоторые вещи вроде античных колон у входа все равно бросались в глаза как струпья на лице модели. Эти характерные черты советской архитектуры разрушали образ современного научного центра, приземляя его до уровня областной шараги.
Мы прошли внутрь мимо двух охранников на входе, предъявив им удостоверение. На пропускной был турникет. Еще один охранник переписал номера удостоверений и спросил:
- Вы к кому?
- Нам бы к профессору Пингвину. – вспомнил я имя, недавно прочитанное в одной из книг на планшете.
Охранник заглянул в журнал.
- Он на рабочем месте. Но не знаю примет ли. Проходите в приемную, там женщина подскажет.
Мы синхронно кивнули и прошли по коридору. Ботинки гулко топали по дорогому покрытию пола. В приемной сидела женщина со светлыми пышными кудрявыми волосами в белом деловом костюме. Она выслушала наш запрос.
- И как вас ему представить спросила она?
- Скажите, пришли люди из следственного комитета, принесли образцы для исследования.
Женщина удивленно вскинула брови и набрав номер телефона передала мои слова. Несколько раз поддакнула абоненту на том конце, а потом сказала:
- У профессора сейчас операция, проходите, он уже заканчивает. Второй этаж направо.
Мы поднялись по лестнице теперь уже институт стал больше напоминать хорошую американскую клинику, дошли до двери с табличкой операционная. Воронцов уселся, а я зашел внутрь. Там было две двери. Одна вела в наблюдательную комнату, вторая в процедурную. Я махнул напарнику рукой.
- Ты уверен, что нам сюда можно?
- Все куда нельзя нужно запирать.
Мы встали за стеклом наблюдая за процессом происходящим в комнате.
Трое людей в медицинских костюмах и масках стояли у распотрошенного трупа зараженного, подозрительного похожего на тварь, что нам вчера попалась в Промзоне.
- Узнаешь? – спросил Воронцов, подтвердив мои догадки.
- Угу. – задумчиво выдал я.
Я нажал кнопку на динамике, весящем под стеклом.
- Заканчиваем. – донесся оттуда мужской голос. – Подведем предварительный итог. Привезенный из промзоны объект в целом укладывает в теорию индивидуального развития. Все признаки на лицо. Характерная для зараженных оттуда мышечная дистрофия, слабые способности к мимикрии, преступно тонкая для существ их вида шкура. Болезнь волосяных луковиц и хрупкость когтей. Стадия развития примерно в желтой шкале.
- Профессор, может все-таки нам позволят переговорит с вояками из промзоны. Мы им заплатим за информацию. Попробуйте договориться по своим каналам.
- Вряд ли, милочка. Эти военные всегда себе на уме. Наука их не интересует. Ну, я все же попробую. Пищеварительную систему исследуйте сами. Меня ждет встреча.
Профессор снял перчатки, шапку, халат и направился к выходу. Мы с Воронцовым переглянулись и вылетели из наблюдательной комнаты в коридор. Там напарник уселся с самым невозмутимым видом только, что насвистывать не начал знаменитый мотив «я тут не при чем». Мне же наоборот пришла в голову идея и я встал у двери, дожидаясь ученного.
- Здравствуйте. – слегка поклонился профессор выходя из операционной.
Он и правда напоминал пингвина. Высокий, с чуть выпирающим животиком и непомерно длинными руками. Немного косолапые ноги как у тех, кто всю жизнь провел
