- Здравствуйте, профессор. Меня зовут Фарт, это мой коллега Воронцов.
- Чем могу? Только пожалуйста побыстрее, у меня мало времени.
Он явно был настроен скептически к любым представителям других фракций в городе кроме своей собственной.
- Читал вашу статью про стылых пиявок в одной из книг, что можно здесь приобрести. Но там были лишь самые общие данные. У меня возникло несколько вопросов.
- Доводилось сталкиваться. – тут же определил он.
- Буквально сегодня ночью.
- Где-то близ Цитадели?
- Нет что вы. В собственной комнате в общаге.
Профессор непонимающе уставился на меня, силясь понять шучу я или говорю правду. Я не стал его мучать и открыл шкатулку. Ученный аж чуть не подпрыгнул от удивления.
- Где вы их взяли? – перешел он на шепот и даже заозирался по сторонам, словно в пустом коридоре за нами мог кто-то подглядеть. – Пройдемте в мой кабинет.
Глава 22. Алло
Помещение в которое нас привел Пингвин мало походило на кабинет. Скорей на лабораторию. Столы, шкафы с книгами и папками, органы в больших банках, микроскоп, пробирки.
- Садитесь. – сказал он и скинул со стульев груду документов. Мы уселись, стараясь не поставить ноги на разлетевшиеся по всему полу бумаги. – Рассказывайте.
Я поведал ему историю моих обоих столкновений с этими странными существами.
- Что вы хотите за эти образцы?
- Только лишь информацию. И сами уладьте их передачу со следственным отделом.
- Разумеется. Спрашивайте.
- Сколько пиявок надо, чтобы убить человека?
- Теоретически хватит даже одной. Если человек ее не будет снимать и откажется от пищи, то со временем она высосет все тепло.
- А если взять ограниченный временной промежуток, скажем около шести часов?
- Штук пятнадцать.
Я кивнул.
- Если вы пообещаете сохранить в тайне то, что я вам расскажу, то узнаете еще нечто интересное.
- Клянусь молчать. Говорите.
- Одна горошина и три спорана. Тварь была лотерейщиком.
Ученный удивленно уставился на меня.
- Зачем вы мне их принесли? Зачем все это рассказываете? Это не типичное поведение для представителя вашей структуры. Денег вы не просите. Я вас не понимаю.
Я рассмеялся.
- Я прощупываю почву и налаживаю деловые контакты. Я тут не так давно, и один товарищ посоветовал мне смотреть в будущее. А будущее очень витиеватая штука, кто знает, какие знакомства мне однажды пригодятся.
Еще хотел выяснить, насколько Институт заинтересован в экспедициях. Если я, скажем, смогу принести вам еще стылых пиявок, то могу ли рассчитывать на помощь в сборах к вылазке, например? И есть ли у вас интерес к белебердынской научной литературе? Или быть может, даже кто-то хотел бы посетить странную метеостанцию хоббитов, где, кстати, в естественной среде обитают стылые пиявки.
Глаза ученного загорелись.
- Я не могу так сразу вам ответить. Нужно обсудить с коллегами и начальством. У вас есть телефон?
- Только сегодня ставить будут. Есть номер общежития. Звоните туда, комендант передаст.
- Хорошо.
Ученный вручил мне визитку, мы попрощались и вышли на улицу.
- Ну ты ка-а-адр. – протянул Воронцов. – Налаживаю деловые контакты. – передразнил он меня. – Ты чего удумал? Оружие еще отложил. Собрался в рейд?
- Может и собрался.
- Ну-ну.
- Адрес Гнутого помнишь?
- Помню.
- Поехали, осмотримся. Я за рулем.
- Давай. – Воронцов бросил мне ключи.
Я давно не водил машину, но тронулся легко, без заминок. Поворачивал куда скажет напарник. По его объяснениям я примерно прикинул в каком районе располагается дом Гнутого. А был он в квартале нимф, почти на границе с Чукоткой.
- Где там машину оставить можно, чтоб не разобрали по запчастям?
- Лучше на главной где-то оставить и пешком прогуляться.
Так и поступили. Оставили машину на небольшой парковке возле харчевни. И пошли дворами и закоулками, пока не вырулили в частный сектор. Дом Гнутого стоял в сторонке от всех. Обычная одноэтажная избушка с банькой и небольшим огороженным участком. Вокруг все затянули вечно замерзшие кусты. Если захотеть, то пробраться туда не трудно.
Дым из трубы не шел. Следы чуть заветрило, так что можно было предположить, что хозяина дома нет. Лучше бы дом по кругу обойти, но уж больно не хотелось следов оставлять. А то вдруг хозяин внимательный, еще насторожится. А оно мне надо?
Вернулись и поехали в общагу. По дороге купили еды. Я снова поел прям на ходу и на вечер запас взял. Еще пришлось объехать несколько продуктовых и только в одном нашлись орешки. Взял целый киллограмм. Часть сразу отложил в мешочек и убрал в карман.
В общагу вернулись как раз под вечер. Только успели зайти и раздеться, как в дверь постучали. Я взял пистолет, подошел и спросил:
- Кто там?
- Связист. – донеслось из-за двери.
Я осторожно приоткрыл и, правда, на пороге стоял мужик среднего роста, нос картошкой, одет в серо-синий рабочий костюм, в руках коробка, а через плечо перекинута связка кабеля. Я сделал приглашающий жест.
- Куда ставить? – спросил он.
- На кухне на подоконник.
Рабочий провозился всего минут пять и подцепил нас к общей сети. Телефон был черного цвета, но без барабана с дисплеем и кнопками. Воронцов сбегал до соседей и позвонил от них. Аппарат заиграл классической мелодией. После этого мужик с чем-то еще повозился и сказал:
- Ну все. С вас шесть споранов.
- Я отсчитал нужную сумму.
Мужик ушел, а я с Воронцовым сел ужинать. Тут вдруг телефон зазвонил. Мы настороженно переглянулись. Кто это? Кузьмич балуется, или Пингвин уже успел решить все вопросы? Воронцов взял трубку:
- Алло.
В этот момент внутри аппарата что-то щелкнуло, и раздался взрыв. Оглушительно рвануло. Воронцова окутало голубое защитное поле. Часть энергии взрыва просочилась по его краям, и меня захлестнуло пламя.
***
Смутные образы заполонили сознание. Удушливый запах гари. Шкворчащий звук с которым плавилась собственная плоть. Гигантские стылые пиявки. Жердь разбирающий меня на органы и собирающий заново, как детский конструктор. Гигантский Воронцов принесший меня лилипута на блюдечке к главарю сектантов.
Ненавижу! – первое о чем я подумал, когда смог наконец осознать себя в бесконечной череде кошмарных сновидений. Чертовы сектанты. Выпотрошу всех самолично. Устрою им перманентную терапию неудачных попыток убийства. Пусть почувствуют себя на моем месте.
Все тело чесалось. Но почесаться я не смог. Руки были пристегнуты к боковушкам койки. На глазах какого-то черта повязка. И воняет в палате медикаментами и бинтом.
Сказать я тоже ни слова не смог. Только открывал рот
