Тут я разлил еще по одной и теперь уже трезвым умом пасую перед тем хитросплетением мыслей, что тогда закрутил на пьяную голову. Потом мы пошли за добавкой. С кем-то чуть не подрались. А может и подрались. После чего меня понесло к Лисе, но Воронцов сказал, что в такой час меня там прирежут. Я с ним согласился. А вот, что было дальше не помню. В общем, хорошо так посидели. Душевно.
Наутро меня разбудил звонок телефона.
- Ну что пьянь еще спишь? – раздался в трубке голос Алисы.
- Я все-таки до тебя вчера дошел?
- О, дошел еще как. И весь район об этом известил. Районный патруль амазонок вас придурков сдал на руки СБ, а те уже доставил тебя до дома.
- И что я наговорил?
- Не знаю. Я ни слова не поняла. Но судя по интонации, что-то очень важное. Мне на работу пора. Если будешь трезвый, звони после восьми вечера.
- Да я вообще почти не пью, вчера как-то все из-под контроля вышло. – выпалил я, но в ответ раздались лишь гудки.
Я привел себя в порядок. Воронцова будить не стал. Бедолага даже до кровати не дополз. Я подсунул ему под голову подушку. В очередной раз подивился тому, как из вполне культурного человека можно с помощью всего нескольких литров алкоголя превратиться в действующие на автопилоте полуразумное существо. Зарекся больше никогда так не пить и вышел из комнаты.
Один вопрос все еще остался не закрыт, почему именно я, чем я так помешал сектантам? В поисках ответа я направился к Жердю. Он с коллегией знахарей просвечивали меня во всех возможных диапазонах. Мне оставалось только сидеть смирно и любоваться Алисой, которая смущалась каждый раз когда натыкалась на мой взгляд. Но увы, все знахари Цитадели так ничего и не обнаружили.
- Я тут бессилен. – развел руками главврач. – Я бы хотел быть великим знахарем, но все же, я пока не он.
- Чем мне может помочь великий знахарь? – спросил я.
- Почему по-твоему великие знахари уходят от людей? Когда они переходят на новую ступень, им открывается слишком многое. Представь, идешь ты по стабу, а у тебя в башке постоянно образы. Судьбы людей. Их будущее, прошлое, мысли, чувства.
Так и свихнуться можно. Вот, чтоб научиться это все контролировать, они уходят от людей подальше. А потом, они уже учатся жить одни, чувствуют Улей. Видят словно нити, которые связывают, пронизывают весь этот мир. Зависимости и цепочки событий, о которых ты даже не подозреваешь.
Некоторые из них находят себе предназначение и тратят десятки лет на подготовку к неким великим свершениям. Другие же все-таки не выдержав потока информации, съезжают с катушек и бегают за одними им видимыми демонами и призраками. Третьи идут в пекло. Четвертые в Центральный Кластер за золотой жемчужиной, если он существует.
Вот и получается, что знахарем может стать один на тысячу. Великий из знахарей станет еще один на тысячу. А сохранит рассудок при этом еще один на тысячу. Теперь ты понимаешь, почему великий знахари такая редкость.
- А здесь есть великий знахарь? – снова задал я вопрос.
- Нет. Есть кто-то, кто очень на него похож. Он не знахарь, но он чувствует Улей лучше, чем кто либо. Ты мог о нем слышать. Его зовут Шаман. Он пришел из-за черноты. Он отшельник. Но я могу подсказать, где его можно найти. Я однажды ходил к нему за советом.
Я запомнил все, что мне поведал Жердь и зарисовал маршрут. Затем отправился в палату, чтоб проведать Салагу, он спал. Маша при видя меня молча вышла из палаты. Не разговаривает она со мной. Я уселся в кресло рядом с койкой и уснул. Проснулся от болтовни следователей.
- А скольких ребят уже нет. – говорил Псих. – Гетте, Косой, Панцирь, Шашлык. Ты помнишь, какие они дела воротили? Мы с тобой хоть и из разных компаний, но судьба нас свела. Наше время уходит. Да, в Улье нет старости, но я чувствую, как теряю хватку. Иногда до тошноты все надоедает.
- У тебя кризис среднего возраста. – сказал Якимура.
- Да нет же. Просто достало все. Хочется бросить этот жетон в помойку и сорваться в одиночный рейд. Сейчас, когда мы сделали важное дело, это чувство ненадолго отступит, но потом оно снова вернется. Это их время. Иногда смотришь на свежаков и думаешь, сегодня он сопля, а завтра тебе уже с ним на вы говорить придется.
- Да... – вклинился я в диалог, – Раньше были времена, а теперь мгновенья. Раньше член стоял с утра, а теперь давленье.
Псих заржал, Салага от этого проснулся и открыл глаза.
- Как ты? – спросил я.
- Дерьмово. Вот смотри. Спек – это же наркотик. С него должно быть хорошо, а мне такие кошмары сняться, что лучше бодрствовать и терпеть боль, чем спать и видеть эту муть.
- Я тебя понимаю, дружище, сам здесь не мало времени провел. – я похлопал ладонью по матрасу.
Салага помахал рукой следокам. Затем в палату вошла Маша и наша троица удалилась. Воронцов стоял в коридоре. Он забежал в палату и перекинулся парой слов с Салагой. Затем мы все вместе спустились. Потом следователи сели в свою машину. А я с Салагой в свою.
***
Как Довакин прошел семь тысяч ступеней при подъеме на Высокий Хротгар, так и я взбирался вверх по спиралевидной узкой тропе. Буря шла уже несколько суток и, казалось, она не кончится никогда. Очередной порыв ветра чуть не сбросил меня со скалы. Я упал и в тысячный раз ушибся коленом. Будет совсем не смешно, если хозяина нет дома. Или он давно умер, а то и вовсе местная выдумка, и Жердь просто пошутил надо мной.
Снова споткнулся, но впереди была ровная площадка, и я не стал подниматься, а просто пополз вперед. Взобрался на возвышенность и уставился на ледяные ступени ведущие в черный туннель. Фух, добрался. По крайней мере пещера не выдумка. Уже хорошо.
Я поднялся, но тут же снова рухнул от пронзившей колено боли. Ударившись, лицом об лед, разбил губы. Сплюнул кровь и пополз дальше. Нет, чтоб какой-нибудь эскалатор тут себе поставил или лифт на крайний случай.
Я пополз по ступеням вверх. Руки так и норовили соскользнуть. Колено словно превратилось в пудовую гирю. Зато хотя бы чертов ветер стих и не
