Она удалилась. Я проводил её взглядом и, глубоко вдохнув, толкнул дверь.
Ожидал увидеть съёжившуюся, злую Сиек-тян где-нибудь в углу. Допускал, что в меня с порога полетит что-то тяжелое. Но увиденное порвало все шаблоны.
Потолок в комнате чуть теплился, переливаясь водной рябью, наполняя помещение интимным мягким светом. Таинственные тени змеились по стенам и полу. Они заползали на раскрытую ракушку, ласкали сидящую на разобранной постели девушку.
Сиек-тян была в кружевной ночной рубашке на тонких бретельках. Голубая рубашка была настолько кружевной, что я мгновенно понял: под ней на Сиек-тян ничего не надето. Распущенные волосы водопадами стекали на плечи.
— Наконец-то, сэр Мортегар, — произнесла она чуть хриплым не то от волнения, не то от возбуждения голосом. — Иди ко мне, скорее!
Она подалась вперёд, сложив руки так, чтобы подчеркнуть грудь.
Я тяжело сглотнул и запер дверь на засов. Сердце начало менять свой ритм.
— Скажи, Мортегар, ты сам хочешь меня раздеть, или мне это сделать?
Я повернулся, заглянул в бесстыдные зелёные глаза. Они, казалось, потемнели от желания.
— Ну? Решай скорее, или я решу за тебя.
Она медленно потянула рубашку вверх, обнажая бёдра.
— Сам, — вырвалось у меня.
Пальцы разжались, лёгкая ткань упала обратно.
— Ну тогда иди сюда. Не мешкай! — И Сиек-тян протянула ко мне руки.
Глава 34
Всё было как-то неправильно, и всё надо было как-то исправлять. Вот спроси меня кто-нибудь в тот момент — я бы час убил, чтоб объяснить, что меня не устраивает. Но если вкратце, то — Сиек-тян вела себя не так.
И спрашивается, какое дело мне, озабоченному подростку, до того, какие мотивы заставляют вести себя так девушку, которая пару недель назад швырялась в меня водным шариком и обзывала невоспитанным мужланом? Дают — бери, всё ведь просто!
Но у меня всё не как у людей. Я подумал с сочувствием о Гиптиусе (эх, видел бы он сейчас свою благоверную!), о Натсэ, о Логоамаре и Локвинее.
Ну какая, какая разница?! Всё равно ведь исход один, так неужели обязательно стискивать зубы, жмуриться и шептать друг другу проклятия?! Сиек-тян права, со всех сторон права, и мне бы расслабиться, нырнуть с головой в текущий миг, получить бездну удовольствия… Но нет. В груди и животе появилась какая-то мерзкая пустота. И на это можно было бы плюнуть, мало ли, чего там, внутри, происходит. Но проблемы не замедлили выбраться наружу. Я вдруг понял, что не смогу. Вот никак, абсолютно. Что хочу оказаться сейчас где угодно, хоть перед армией зомби, лишь бы не здесь, один на один с этой привлекательнейшей, но совершенно для меня не понятной девушкой.
Поднялась лёгкая паника. Я попытался подумать о чем-нибудь возбуждающем, но мысли там не задержались. Гиптиус, Натсэ, доклад по значениям рун… Эх, завтра сдавать, как же я успею? Ну и не сдам, пусть отчисляют, вернёмся домой, гори оно всё Огнём! Правда, Мелаирим… И Искорке свечу обещал. Сколько дел, в голове не укладывается…
— Морт?
Я вздрогнул. В реальности прошло уже, наверное, секунд пять. Сиек-тян смотрела на меня озадаченно, однако попыток раздеться самостоятельно пока не делала. За что я был ей благодарен.
— Как ты так можешь? — непроизвольно перешёл я в нападение.
— «Так» — это как? — Она склонила голову набок.
— Это вот так. Вести себя, как будто это мы с тобой только что поженились.
— Слушай, ну ты нашёл момент выяснять отношения… — вздохнула Сиек-тян и, накинув на плечи одеяло, встала с кровати. — Что тебя так волнует? Гиптиус? Это магический брак. Магия, политика, честь. Никакой любви. Все это знают.
— Да, но он-то от тебя с ума сходит!
Кажется, такой идиомы в местном наречии тоже не было, однако Сиек-тян меня поняла. Отвернулась.
— Это его проблема, меня она не касается, — буркнула она.
Меня зато касается. Опять двадцать пять, меж двух Огней. Либо соглашайся на самоубийство, либо умрёшь. Тоже мне, нашли самурая.
— Не вредничай. — Сиек-тян подошла и погладила меня по щеке. — Давай покончим с разговорами и сделаем то, чего от нас требуют обязательства. Или ты переживаешь из-за рабыни? — Тут в её голос просочилось презрение. — Выброси из головы! Она никуда не денется, как грязь под ногами. А я… Семь дней, Мортегар. Неделя, о которой ты, возможно, будешь вспоминать до конца жизни.
Говоря, она прижималась ко мне, её дыхание щекотало мне кожу, руки ползали по моей рубахе. Но чем дольше всё это продолжалось, тем, казалось, дальше я улетал в своих мыслях, и тем отчетливей понимал, что мне, по крайней мере сегодня, просто нечем ответить на ласку Сиек-тян. И лучше не залезать в эту дурацкую ракушку, если, конечно, не рассматривать это как изощрённый способ самоубийства.
— Остановись, — сказал я. — Никакая она не грязь.
Я шагнул в сторону, Сиек-тян осталась на месте. Уже тогда колокольчик подозрения неуверенно звякнул у меня в голове, но я не придал этому значения. Ведь рядом с ним грохотала целая барабанная установка, телеграфируя азбукой Морзе: «Ты облажался, облажался, потому что ты жалкий чмошник, таким ты был, таким ты и подохнешь, и это напишут на твоём надгробии».
Я понятия не имел, как сохранить лицо в подобной ситуации, и возможно ли такое в принципе. Всерьёз рассчитывать, что вотпрямщаз грянет зомби-апокалипсис не приходилось. Зомби-апокалипсис — он всегда не вовремя, сперва даст облажаться по-полной, и уж потом…
Эх, вот если бы у меня была нормальная мужская ролевая модель для подражания… Но мой отец научил меня только одному: «В любой непонятной ситуации будь на работе». Это сейчас не прокатит. Значит, придётся импровизировать.
— Извини. — Я понуро подошёл к мини-бару, налил себе в стакан светло-коричневого дистиллята и сделал скорбный глоток. — Тот дракон нанёс мне серьёзную травму, о которой я никому не сказал. Нет-нет, уже почти совсем не больно, однако я, к сожалению, бессилен. Прости. Я лично объясню всё Логоамару. Постарайся быть счастлива с Гиптиусом. Он, конечно, придурок похуже меня, но знаешь, что? — Воспламенившись каким-то идиотским чувством, я резко повернулся к Сиек-тян, слегка расплескав дистиллят. — Знаешь, что? Если тебе всё равно плевать, так хоть попробуй получше притворяться! Нельзя быть такой равнодушной сукой, когда тебя так любят! И плевать на это дурацкое вырождение, есть миры и вообще без магии, ничего, живут как-то. А вот мир без любви не имеет права на существование!
Я понятия не имел, есть ли в моих словах какая-то связная мысль, или я просто вывалил поток сознания. Однако мне показалось, что сказал я круто и даже
