— Должны сообразить, — сказала Натсэ. — Ты пропал, печать пропала. Значит, вышел через какой-то из недавних ходов. Проследят наверняка обычный маршрут Мелаирима из академии до дома, ну и этот. Главное, чтоб лысый не очнулся…
Говоря, она стучала зубами и ёжилась. Бутылку мы опустошили и выбросили еще по дороге, и большая часть пойла досталась мне. Поэтому меня утренний холодок не беспокоил. Ганла превосходно себя чувствовала в плаще, а вот Натсэ в своём истерзанном наряде была всё равно что голая. К тому же тут, у реки, на равнине, ветер дул довольно сильный.
Выпитое сделало меня каким-то невероятно отважным. Взвесив все за и против, я сел рядом с Натсэ и приобнял её за плечи. Она дёрнулась, посмотрела на меня.
— Холодно, — сказал я и попытался содрогнуться для достоверности.
Несколько секунд Натсэ боролась с собой, но потом, видимо, плюнула на всё и расслабилась. Даже прижалась теснее. Так мы и сидели, будто романтические влюблённые, любующиеся восходом солнца над рекой. Солнце, правда, всходило с другой стороны, но нас это не расстраивало. Натсэ слишком хорошо наполучала, чтобы беспокоиться о таких вещах, а я, по сути, впервые в жизни обнимал девушку, не находящуюся со мной в кровном родстве. Ну, пока не находящуюся.
Воспоминание о грядущем ритуале опять заставило меня поморщиться. Смогу ли я? Решусь ли? Я заставил себя думать о сестре, которая тоже ни в чем не повинна, и которая сейчас горит — буквально! — в аду.
Натсэ меня вдруг удивила. Казалось, она дословно прочитала мои мысли, потому что сказала вот что:
— Не знаю, что вам наговорил Мелаирим, но души в Огне не страдают. Собственно, душа любого мага, или жертвы, после смерти растворяется в той или иной стихии. Просто в течение года дух ещё существует как личность, а потом растворяется. Становится водой, огнем, землей или воздухом.
«Это она к тому, — подумал я, — чтобы я не беспокоился насчет своей сестры».
— Это я к тому, — сказала Натсэ, — чтобы вы не переживали насчет меня.
Я промолчал. Понятия не имел, что следует говорить, когда обнимаешь прекрасную и смертоносную рабыню, которая только что разрешила себя убить. К такому меня жизнь не готовила.
Пока я размышлял над достойным ответом, голова Натсэ опустилась мне на плечо. А еще через несколько минут сморило и меня.
***
— Меня сейчас вырвет! — вплелся в шум реки металлический голос.
Я разлепил глаза и увидел возвышающуюся надо мной Талли. Вернее — над нами, потому что мы с Натсэ так и сидели в обнимку.
— А, — зевнул я. — А мы как раз тебя жда…
Талли не дала мне договорить, ударив ногой в лоб. Каблук больно припечатал, и я упал на спину.
В следующий миг взвилась Натсэ. В её руках сверкнул меч, и Талли попятилась.
— Эй! — крикнула она. — Морти! Уйми свою рабыню!
— Да с чего бы это? — огрызнулся я.
— Да с того! Ты знаешь, что я была права!
— Права?! Что это за правота такая — бить ногами по лицу людей? Тем более людей, с которыми живешь. И от которых зависит всё твоё будущее.
Невооруженным глазом было видно, как Талли корёжит. Натсэ стояла неподвижно, как статуя, и лезвие меча, отражавшее свет восходящего солнца, не дрожало.
— Ладно! — Талли подняла руки. — Я прошу прощения. Это было грубо с моей стороны. Но, Огонь тебя испепели, Морти! Ты можешь представить, как нас напугал?
— Ну чего вы беспокоились? — проворчал я, поднимаясь на ноги и разыскивая взглядом Ганлу, которая неприметно дрыхла неподалеку, завернувшись в мой плащ.
— Ну а как же иначе? — всплеснула руками Талли. — Ну ты подумай сам! Ну что было бы, если б мы тебя потеряли?
Я покосился на неё. Издевается, что ли?
— Вы бы тогда огорчились? — осторожно спросил я.
― Огорчились... Ты же прекрасно понимаешь, что ни за какие сокровища в мире мы не согласились бы расстаться с тобой.
— Даже за сто тысяч солсов?
— Даже за сто тысяч солсов.
— Значит, я так дорого стою? А можно мне тогда часть этой суммы получить на руки? Натсэ нужна новая одежда.
— Ну конечно! — Талли сунула руки в карманы и тут же вытащила их обратно, показывая мне два средних пальца. — Хватит столько, или еще накинуть?
Да, понятно, момент был выбран не из лучших. Я всё-таки накосячил, надо немного выждать, сделать что-нибудь полезное. Может, полы дома помыть, или типа того.
И тут вдруг меня пронзила крайне веселая мысль. А ведь если я просто возьму и свалю, Мелаирим и Талли действительно окажутся в непростой ситуации. Убить меня тогда они не смогут, чтобы начать всё заново с другим кандидатом, а силу Огня я уволоку с собой и в себе. И чего от меня можно будет ждать дальше — большая загадка, даже для меня самого. Более того, взяв с собой Натсэ, я наверняка сумею найти и крышу над головой, и кусок хлеба: она-то явно в этом мире превосходно ориентируется и не даст пропасть ни себе, ни «хозяину». Получается, что я каким-то странным образом… свободен?
— Чего ты лыбишься? — проскрежетала Талли. — А это еще кто? Морт, ты издеваешься?! Ты хотел приволочь в дом чужую рабыню?!
Ганла как раз проснулась и сейчас сидела, протирая глаза кулаками. Натсэ, поняв, что бить, или тем более убивать меня пока никто не собирается, вернула меч в ножны за спиной.
— Да, — сказал я. — И ты мне в этом поможешь. Мне нужен Мелаирим, чтобы снять с неё ошейник. И надо действовать как можно скорее!
Я подошел к Ганле и помог ей подняться на ноги.
— Это исключено, — заявила Талли.
— Ну тогда и ваше «восстание огня» исключено! — ответил я. — Натсэ, идём в город. Денег хватит на гостиницу?
— На сутки хватит, — тут же подхватила Натсэ. — На самую дешевую. Но вечером я могу заработать на ярмарке, бросая ножи в цель с закрытыми глазами.
Я шагнул в сторону города.
— Стоять! — взвизгнула Талли, и вдруг я врос в землю по колено. Я дернулся и чуть было не упал вперед, сломав обе ноги. Натсэ оказалась рядом и придержала меня. Меч её опять был обнажен, но она не спешила нападать. Понимала, что шансы одолеть мага Земли в битве на земле — невелики.
Ганла ахнула и что-то забормотала
