С помощью друзей Хору удалось устроиться корректором в редакции прогрессивной газеты «Дер таг». Он воспрянул духом. Ничего, немного поработает корректором, осмотрится, затем начнет писать. Его оценят, и он все же станет журналистом. В партию Хор решил не вступать. Хватит с него политики.
Через некоторое время в газете появились интересные заметки о быте венцев. Они были подписаны «Кахо». Это был псевдоним, избранный Карлом Хором. Заметки имели некоторый успех. Редактор газеты обратил внимание на Хора и предложил ему написать что-нибудь посолиднее:
— Испытайте перо. Мне кажется, у вас недюжинные способности.
Вместе с Хором в корректорской временно работал некий Рихард Майзель, тихий, незаметный человек с вечной улыбкой на лице. Хор поделился с ним своей радостью. Майзель обрадовался успеху коллега и подсказал ему новую тему. В доме, где он проживает, поселился некий Отто Браун. Майзелю точно известно, что он работал в венском управлении гестапо.
— А теперь он метранпаж в «Винер курир». Эта газета принимает к себе всякий сброд, — возмущенно говорил Майзель. — Ваша статья насчет этого попала бы в самую точку.
— Да, подходящая тема, — согласился Хор и стал расспрашивать коллегу о подробностях.
Он не заметил, что в глазах у Майзеля мелькнуло злое торжество…
Через несколько дней в газете появилась новая статья Хора. В ней рассказывалось о гитлеровцах, пригретых новоявленными покровителями. В числе прочих приводился также пример и об Отто Брауне, бывшем гестаповце, ныне метранпаже «Винер курир».
Редактор газеты предложил Хору занять освободившуюся должность корреспондента по происшествиям. Хор с радостью согласился. Он был очень доволен. Наконец-то осуществилась его мечта. Он стал журналистом. В тот же день Хор перебрался из корректорской в предоставленную ему комнату рядом с кабинетом редактора.
Но вскоре случилась неприятность. Как-то в дверь постучали.
— Войдите.
Зашел старичок. Этакий опрятный, сухонький венский старичок в черном сюртуке, старомодной черной шляпе и с зонтиком в руках.
— Прошу извинения, — робко сказал он. — Видимо, я ошибся дверью. Мне нужен редактор.
— Редактора сейчас нет, — ответил Хор. — А по какому вопросу? Возможно, я буду вам полезен. Садитесь, пожалуйста.
Старичок, кряхтя, уселся на стул. Порывшись в кармане, он вытащил оттуда аккуратно сложенную газету «Дер таг». Это был номер со статьей Хора. Статья была обведена красным карандашом.
— Скажите, кто писал эту гадость? — спросил старичок. — Ведь меня, честного человека, здесь ошельмовали, смешали с грязью.
Кровь бросилась Хору в лицо. Неужели он что-то на путал?
— А кто вы такой, позвольте спросить?
— Я Отто Браун… Меня называют в статье гестаповцем, а между тем я жертва гитлеровского режима. Я был активным антифашистом, сидел в концлагере. Вот справка, смотрите.
Старичок положил на стол бумагу. Хор прочитал: «…в концлагере Маутхаузен с 1940 по 1945 год… Член общества жертв нацистского режима»… Боже, боже, старик сейчас пойдет к редактору, и его, Хора, с позором изгонят отсюда.
— Я этому негодяю ни за что не прощу, — говорил между тем посетитель, складывая газету. — Его надо отдать под суд за клевету… Не знаете, какой подлец написал статью, молодой человек?
Что оставалось делать Хору? Он пошел ва-банк.
— Я написал, — признался он. — Но прошу вас, не губите меня. Я сейчас все объясню.
Старичок внимательно и, казалось, сочувственно выслушал взволнованный рассказ Хора.
— Майзель у нас уже не работает. Но я завтра разыщу его и к вам приведу, если вы мне не верите. Только умоляю, не говорите ничего редактору. Я готов вам возместить все убытки, готов заплатить какое угодно вознаграждение.
— Много ли с вас возьмешь, — хихикнул старичок. — Да и деньги мне не нужны… Бог с вами! Вижу, не по злому умыслу вы это совершили. Только как же мне поступить, если кто-нибудь заинтересуется статьей, да вздумает донимать меня? Еще и по судам затаскают, прежде чем докопаются до истины… Нет, как мне вас ни жаль, а все же придется потребовать у редактора поместить опровержение в газете.
Хор, покусывая губы, лихорадочно искал выхода. Он видел, что гнев посетителя остыл. Но в то же время старик был прав: из-за статьи Хора у него могли быть крупные неприятности.
— Послушайте, — вдруг предложил Хор, — а если я дам расписку в том, что все написанное мною про вас не соответствует действительности и основано на недоразумении, что я целиком и полностью признаю свою вину и приношу вам свои искренние извинения?.. Такая расписка вас устроит?..
Старичок наморщил лоб.
— Ладно, — взмахнул он зонтиком, который не выпускал из рук. — Так и быть, пишите расписку. Не хочется мне портить вашу карьеру. Но в следующий раз будьте осторожнее. Никогда не полагайтесь на других, а пишите только о тех фактах, которые вы лично проверили.
Хор кинулся за бумагой. Он был счастлив, что все кончается так благополучно.
Они расстались почти друзьями. Отто Браун получил расписку, а Хор вернул себе спокойствие.
Но не надолго.
Не прошло и недели, как старичок снова заявился к Хору. На сей раз он пришел с просьбой. Не может ли Хор сказать ему, какие материалы будут помещены в завтрашнем номере газеты «Дер таг»? Может быть, он покажет ему оттиски готовых полос? Дело в том, что его, как метранпажа, интересует верстка других газет. Его всегда упрекают, если какая-либо газета сверстана лучше, чем у него.
Отказ вертелся у Хора на языке. Он понимал, что поступит нечестно, если покажет человеку из другой газеты еще не готовый номер.
Но он вспомнил про расписку и промолчал. В конце концов, не так уж страшно. Завтра газета все равно выйдет в свет. Да к тому же никто об этом не узнает.
Так был сделан первый шаг по пути к предательству.
Отто Браун приходил несколько раз. Затем он попросил, чтобы Хор («не откажите в любезности») ежедневно сообщал ему по телефону о плане следующего номера газеты. Он ведь уже не молод, ему трудно ходить, да еще подниматься на третий этаж.
Хор наотрез отказался. Старичок тяжело вздохнул и произнес:
— А все-таки вы не умеете ценить добра. Ведь я
