Если бы среди визитеров Стоунхенджа оказался тогда человек, знающий научные пристрастия сэра Джозефа Нормана Локьера, он мог бы подумать, что, возможно, в ближайшее время в Англии ожидается солнечное затмение. Ведь именно он с 1870 года вот уже почти треть века неизменно возглавлял с десяток экспедиций по наблюдению полных солнечных затмений. Впрочем, быть может, сэр Норман Локьер продумывает здесь, в Стоунхендже, свои новые идеи по исследованию связей между погодой на Земле и степенью солнечной активности или усовершенствует открытые им спектроскопические методы наблюдения протуберанцев Солнца? Во всяком случае, тут должно быть нечто, связанное с любимым светилом Н. Локьера — Солнцем. Ведь всякий любознательный человек в Англии знает и гордится тем, как он, их великий соотечественник и современник, изучая спектр дневного светила, счастливо заметил яркую желтую линию и первым объявил миру об открытии нового элемента — гелия.
Однако ж сэр Норман Локьер прибыл в тот день в Стоунхендж с совсем иными намерениями, и подтверждение тому — захваченные им с собой бесполезные для астрофизики молоток, связка шнура, несколько аккуратно оструганных и приостренных деревянных колышков, теодолит… На сей раз он, оказывается, вознамерился проверить некоторые мысли и соображения совсем в иной сфере своих увлечений, которые к тому же не столь широко известны. Ему, профессиональному астроному, когда-то приходилось выполнять обязанности секретаря правительственной комиссии по науке, а затем и сотрудника отдела науки и искусства в Южном Кенсингтоне. С тех пор Н. Локьер не ограничивал свои пристрастия астрофизикой, в которой ему принадлежит, помимо прочего, честь разработки оригинальной гипотезы звездной эволюции. Как человек на редкость широких интересов, в том числе и гуманитарных (что, как выяснится впоследствии, окажется весьма счастливым обстоятельством для судеб изучения древнейшей истории), он обратился к занятиям в области, полярно противоположной астрономии. Поразительно, но, очевидно, из любви к парадоксам и контрастам его, как и Ф. К. Пенроуза, захватила и увлекла самая заземленная из наук — археология!
Правда, и здесь сэр Норман Локьер остался верен своей первой и самой сильной любви — не оставил в забвении Солнце. Читая сочинения, посвященные древним культурам Англии, и изучая фольклор страны, он в полной гармонии со своими пристрастиями особое внимание уделял фактам, которые подтверждали поклонение древних самому яркому из светил. Это его увлечение в особенности окрепло после того, как он в марте 1890 года отправился на отдых в Грецию и при осмотре храмов старого и нового Парфенона обратил внимание на то обстоятельство, что оси их ориентировались на горизонт с разными азимутами. Это наблюдение настолько поразило сэра Нормана Локьера, что он с воистину юношеской живостью и неистовой любознательностью заядлого туриста (благо тогда ему было всего 53 года!) начал знакомиться с другими храмами Афин и их окрестностей, в частности и со знаменитым Элевксинским храмом. И оказалось, что в самом деле направления осей храмов на горизонт примечательным образом варьировали. Волнение Н. Локьера станет понятным лишь при учете того обстоятельства, что он превосходно знал, как по традиции ориентируют строители оси церквей — в направлении точки восхода Солнца, когда происходило празднество в честь святого, которому посвящается новый храм. Н. Локьер предположил, что и греческие храмы сооружались с учетом тех же астрономических по характеру условий.
У Н. Локьера возникла идея, что сходные закономерности определяли действия и египетских зодчих при закладке священных строений, посвященных прославлению великих богов страны Хапи. Мысль требовала немедленной проверки, которая, при страстной увлеченности Н. Локьера, не заставила себя долго ждать. В ноябре того же 1890 года он отправился в Египет и оставался там с небольшим перерывом до марта 1891 года. Результаты необычных изысканий превзошли все ожидания. С самого начала при обследовании, как выразился позже Н. Локьер, самых величественных развалин в мире — храма бога Солнца Амона-Ра в Карнаке, он установил, что ось его длиною около 500 ярдов была ориентирована на 26° к северо-западу, где Солнце заходило в день зимнего солнцестояния. Произведя совсем несложные для астронома расчеты с учетом изменений за тысячелетия наклона Борозды Неба (эклиптики, или пути Солнца), Н. Локьер установил, что около 3700 года до нашей эры последние лучи Солнца, нижний край которого коснулся в тот миг края горизонта, проникали внутрь храма Амона-Ра, достигая самой отдаленной точки оси святилища. Расположенный на линии ее постепенно сужающийся проход астроном по привычной аналогии принял за своеобразную диафрагму современного телескопа, направленного на Солнце.
Н. Локьер осматривал один за другим наиболее впечатляющие храмы древнего Египта, определяя каждый раз с максимально возможной точностью ориентацию длинной оси каждого из святилищ. И что же? Оказывается, постройки сооружались с учетом ночного восхода или захода определенных звезд (деканов, расположенных у северного и южного полюсов), которые могли определять часы ночи, или, что было особенно многозначительно с точки зрения начала храмовых служб, восхода звезд, предваряющих на час появление из-за горизонта Солнца. Например, первое «явление из Дуат» звезды после 70 дней ее отсутствия, считавшееся знаком к началу ритуалов, предшествующих главному празднеству. И вот что самое поразительное: 7 из осмотренных Н. Локьером храмов оказались ориентированными своими осями на ту самую точку горизонта, где накануне дня летнего солнцестояния перед восходом Солнца впервые после 70 дней отсутствия появлялась особо чтимая в Египте звезда Сотис-Изида, Сириус, предвещавшая разлив Нила и один раз в 1460 лет знаменовавшая наступление египетского Нового года.
В ходе работы сэр Норман Локьер неоднократно беседовал с археологами и египтологами, всякий раз интересуясь, помимо решения вопросов специальных, изучают ли историки культуры храмы с учетом заложенных в их структурах точных астрономических знаний. Его любопытство встречало лишь недоумение. Но Министерство общественных работ Египта, буквально взбудораженное результатами его наблюдений, приняло решение оказать содействие начатым исследованиям и назначило в помощь Н. Локьеру будущего директора Музея науки X. Г. Лайонса. Весь 1892 год тот посвятил изучению древних храмов страны Хапи по методике, направленной на выявление отраженных в конструкциях святилищ астрономических знаний. В начале 1893 года Н. Локьер снова прибыл в Египет, чтобы ознакомиться с результатами работы, проведенной X. Г. Лайонсом, а уже через год в Англии вышла из печати книга астрофизика с неожиданным для его основных занятий названием — «Заря астрономии»[15]. Кроме того, он прочитал в разных городах страны серию лекций, в популярной форме разъясняя
