Я заставила Юлика поднять на меня взгляд — его глаза при этом были полны растерянности и даже какого-то смятения, после чего повторила:
— Ты понял меня?
Сглотнув, Кораблёв кивнул и слабо улыбнулся:
— Да, понял.
— Чудно, — кивнула я, после чего добавила, — И потом — можно же писать музыку и без рук. Ты ведь мне рассказывал о какой-то музыканте, который был парализован почти полностью, но ему это не мешало. Как его там зовут? Джеф, Джексон…
— Джейсон Беккер, — подсказал мне друг с улыбкой.
— Точно! — щёлкнула я пальцами, — Я почти угадала.
Я уже говорила, что у Юлиана в голове — помойка самых разных фактов и историй? Так вот, некоторые из них очень даже интересные и познавательные. Лет в пятнадцать друг поведал мне историю о музыканте, гитаристе-виртуозе Джейсоне Беккере. А после даже показал мне документальный фильм — Юлик вообще дико любил документалки.
Так вот, этот гитарист заболел страшной болезнью. Боковой амиотрафический склероз. Ею же болел Стивен Хокинг. Проще говоря, все мышцы на его теле начали постепенно отказывать. Началось всё с ног, потом перебралось руки, внутренние органы. Постепенно отказало всё — кроме пары мышц лица. Беккеру пророчили смерть, но он прожил долгую жизнь. Для него разработали специальную программу, и он писал музыку, имея лишь несколько подвижных мышц. Несколько альбомов создал. Вот это я понимаю — стремление жить и творить.
— Ты ведь любишь равняться на великих, — озвучила я известный факт, — Так почему бы не перенять уверенность в себе, которой обладал Беккер?
— У меня так не получится.
Я фыркнула:
— Ты достал со своей депрессией! Не получится у него! А ты пробовал? Прекрати хандрить или клянусь боком — я столкну тебя с этой скамьи и уйду отсюда!
Юлиан вдруг широко мне улыбнулся:
— Вот поэтому ты и нужна мне. Ты умеешь подбирать нужные слова и не позволяешь мне скатываться в бездну самокопания.
— Да уж, что есть, то есть, — проворчала я, поглаживая его голову и даже не пытаясь скрыть тёплую улыбку, — Хватит о грустном. Расскажи мне что-нибудь хорошее…
*****
Юлиан
Вернувшись вечером домой, я обнаружил в гостиной только Влади. Сестра сидела на диване и что-то писала в толстой тетради.
— Чем занята? — лениво поинтересовался я, падая в стоящее рядом кресло.
— Домашкой, — отозвалась Владка, хмуро глядя в припаркованный рядом учебник, — Не все же в этой семье — великие музыканты. Кому-то нужно образование, чтобы выжить.
Я пропустил этот камень в свой огород и в ответ запустил свой:
— Конечно, учись-учись. Ведь, как говорится, «Школа вне жизни, вне политики — это ложь и лицемерие».
Сестра подняла на меня хмурый взгляд:
— Что это сейчас было?
— Как? — притворно возмутился я, — Ты не узнала свою собственную речь? Хотя, ты тогда была мужиком, и звали тебя Владимир Ленин, но серьезно, сестрёнка, ты не сможешь оправдываться так вечно.
— Иди ты! — рыкнула Влади, запуская в меня карандашом.
Я поймал его и засунул за ухо, после чего примирительным тоном произнёс:
— Ладно тебе, не злись. У тебя не получается что-то? Давай помогу.
Вздохнув, сестра придвинула ко мне свои тетради и учебник, после чего простонала:
— Физика…
Да, больше мне ничего не нужно было знать. Сестрёнка в точных науках разбиралась, как обезьяна — в моде. Мне же с этим было попроще, так что нередко наши вечера проходили вот так — я сидел и помогал Влади понять непонятное и постичь непостижимое. Ну, или же, отчаявшись, я просто делал домашку за сестру.
Вот и в тот вечер, решив все задачки, я протянул тетрадь Владке. Та благодарно мне улыбнулась:
— Ты лучший.
— Я в курсе, — кивнул я с усмешкой.
— Молодёжь? — в комнату заглянул отец, — Чем заняты?
Я пожал плечами:
— Так, сидим. Налаживаем семейные связи.
— Похвально, — хмыкнул родитель, — Юлиан, поговорим?
Влада, поняв намёк, со вздохом поднялась на ноги:
— Литературу сделаю в своей комнате.
Пройдя мимо отца, сестра клюнула его в щеку, после чего ушла, оставив нас наедине. Я приподнял бровь, не сводя с родителя вопросительного взгляда. Тот же, пройдя в комнату и присев на диван, поинтересовался:
— Ну ты как, готов?
— Серьезно? — хмыкнул я в ответ, — Ты из-за этого спровадил Влади?
— Юлик, я сейчас говорю с тобой не как отец, а как менеджер вашей группы, — серьёзно заметил папа, — У нас завтра очень напряжённый день, не будет ни единой свободной минуты, всё расписано до последней детали. Поэтому, я спрашиваю у солиста — готов ли он к тому, что его ждёт?
Чуть подумав, я всё же кивнул:
— Вполне. Нет, волнуюсь, конечно, до усрачки, но это вроде как нормально. Чай, не рядовое выступление.
— Всё получится, — улыбнулся отец, — Я до сих пор помню наш я парнями первый конкурс. Кажется, Меридов-старший тогда чуть не блеванул. За пару минут до выхода на сцену. Первые минуты он играл зелёный. И лишь под конец шоу, кажется, пришёл в себя. Но я до сих пор ему это припоминаю.
Я усмехнулся, представив себе эту картину. Дядя Саша — отец Коляна — был более вспыльчивым, чем его отпрыск. Нам рассказывали, что в молодости характер нередко приносил Меридову-старшему кучу неприятностей, и даже его жена (на тот момент — ещё девушка) уходила от него из-за какого-то скандала, который он ей закатил. Удивительно было осознавать, что даже такие люди терялись на фоне важных для карьеры вещей.
Чуть подумав, я подал голос:
— Отец, а можно спросить у тебя не как у директора, а как у родителя?
Родитель кивнул, выглядя несколько удивлённым:
— Конечно.
— Почему ты бросил сцену?
Меня правда мучил этот момент. Просто…я не мог жить без этого. Без софитов, громкой музыки, ревущей толпы и того невероятного чувства экстаза, который дарило всё это. Это был мой мир, и я не понимал, как кто-то мог по доброй воле отказаться от этого. Уйти, закрыть за собой дверь — и никогда не оглядываться. Да, отец остался в этой бизнесе, но сравнивать студию и сцену было, на мой взгляд, несколько кощунственно.
Хмыкнув и почесав чуть небритый подбородок, отец сказал:
— Это произошло как-то само собой. Я просто понял, что не могу этим заниматься вечно. У меня появилась ваша мама — любовь всей моей жизни. Она очень понимающая и никогда не закатывала скандалов из-за моих гастролей, хотя многие твердили, что музыканты — как моряки, у которых в каждом городе по жене. Но я сам чувствовал, что с каждым месяцем, с каждым туром мне было всё тяжелее оставлять её. Потом появился ты, через пару лет — Влади, и всё как-то само сошло на «нет». Я не хотел пропускать все самые важные моменты в жизни своей семьи, поэтому начал искать другие варианты. Меридов поддержал меня — у него тоже уже была семья, да и остальные ребята начали понимать, что мы просто устали друг от друга. Так и получилось, что мы разошлись
