Я моргнула и несколько растерянно произнесла:
— Что, прости?
— Гулять, — повторил Давид, — Прости, если это неожиданно, но я вот уже пару недель как пытаюсь набраться смелости, чтобы пригласить тебя. Но рядом всегда вертится твой личный телохранитель. Однако, сейчас он далеко и никак не сможет нам помешать. Так что, я просто спрошу — как насчёт незапланированного свидания со мной?
Я молчала, пытаясь переварить всё то, что услышала. Чёрт возьми, Давид Кузнецов приглашал меня?! МЕНЯ? Мамочки, ущипните меня кто-нибудь, чтобы я убедилась, что это не было сном. Обычно в такие моменты нужно было посмотреть на своё тело — вдруг выяснится, что ты стоишь совсем голый и в клоунском парике. Обычно, позорные сны именно так заканчиваются, прежде чем ты просыпаешься с колотящимся сердцем и жгучим желанием сгореть со стыда.
Однако, вся обстановка и окружающая меня действительность казалась более чем реальной. И это навевало на мысль, что я всё же не спала, и Давид действительно звал меня на свидание. Свидание! Я и формулировки то такой никогда не слышала в свой адрес. Всегда меня вали погулять, пройтись, в кино, кафе и прочее. Но никогда — никогда! — не звучало то самое слово. Свидание. От него будто веяло какой-то магией, с ноткой романтики и привкусом очарования. А уж первое свидание — это вообще что-то такое, от чего на глаза против воли могут навернуться слёзы, если человек страдает от излишней сентиментальности.
К счастью, я своими эмоциями всегда владела чуть ли не в совершенстве. Поэтому, сглотнув образовавшийся комок, я с улыбкой произнесла:
— С удовольствием. Но, у меня есть условие — через три часа я должна быть дома. Я обещала посмотреть выступление Юлиана по Скайпу.
Давид кивнул:
— Тогда предлагаю не терять ни минуты.
После чего он протянул мне локоть, предлагая ухватиться за него. Мамочки, что началось то! Кажется, я умерла и попала в рай. Тот самый, где сбывались все мечты…
*****
Юлиан
Я устало выдохнул, откладывая в сторону гитару и спрыгивая со сцены. Мы, наконец, закончили тестить звук, и время нашего прогона подошло к концу. Всё, репетиции остались позади, и всё, что нам оставалось — это ждать начала и надеяться, что мы не облажаемся. Хотя, Надежда — это последняя дама, к которой я пошёл бы за поддержкой и утешением. Моей подругой была Вера. Ну, и Аня. Но она была скорее земным покровителем, чем духовным наставником. Моя персональная муза.
Которая почему-то не торопилась мне звонить. А ведь я знал, что пары в универе уже давно закончились. Так какого, спрашивается, хрена, я до сих пор не услышал трель звонка и не увидел её довольное лицо в экране своего смартфона?! Она ведь знала, как это важно для меня. Утешало лишь то, что до начала концерта еще было время, как и до нашего выхода на сцену. Подруга ещё могла реабилитироваться в моих глазах.
Так что, я просто присоединился к своим парням, которые уже расположились в отведенной для нас гримёрке. Конкурс был реально крутым и всероссийским, поэтому, всё было организованно по высшему разряду, и мы могли примерить на себя шкуру настоящих звёзд. Вот только парням это, кажется, не помогало. Никитос сидел на диване, нервно выстукивая какой-то ритм пальцами на своём колене, Лёшка изучал своё отражение в зеркале, а Колян — ну, Меридов терзал кофе-машину, пытаясь влить в себя, кажется, уже седьмую кружку американо.
В воздухе отчетливо ощущалось напряжение и даже какая-то обречённость, что лично мне совершенно не понравилось. Как я уже говорил — истерить в этом ансамбле песни и пляски было можно только мне. Так что, хлопнув дверью, я как можно более непринуждённо поинтересовался:
— Ну, и чего покисли? Всё нормально же. Репа прошла огненно.
— Ага, огненно, — хмыкнул Меридов, — По сравнению с другими участниками, мы просто лохи из глубинки. Мы налажаем, я это чувствую.
— Может, всё дело в том, что последняя написанная тобой песня — отстой? — протянул Никита.
Колян бросил свирепый взгляд в сторону Летучего. Да, Аня была не единственной, кто писал нам песни — барабанщик наш тоже любил пачкать бумагу, и нередко у него выходили более чем годные тексты. А парни просто любили дразнить его, потому, что сами понимали — им до Меридова далеко.
Вот только в тот момент нарываться так откровенно было не лучшей из идей. Потому что Колян иногда слетал с катушек. И это был один из тех самых случаев под кодом «красный». И если мы с Лёхой это сразу заметили, то Летучий продолжал разглагольствовать, не замечая, как наливались кровью глаза нашего барабанщика.
Но тот миг, когда Меридов взялся за кофе-машину — благо она была портативной — заметили все. С криком:
— Только не кофейник! — мы с басистом одновременно бросились к Коляну, в то время как Никита испуганно вжался в диван, словно желая врасти в него и сделаться невидимым.
Отобрав у друга опасный предмет и поморщившись — аппарат успел нагреться, пока выплёвывал очередную порцию кофеина для Меридова — я повернулся к другу и рявкнул:
— Это что еще такое было?! Угробишь его — и кто играть будет?!
Друг бросил в сторону клавишника еще один свирепый взгляд и буркнул:
— Прости.
— Так, больше никакого кофеина до конца дня! — велел я строго, — Ты из-за него с катушек слетаешь. Будь зверем на сцене, а за её пределами оставайся человеком.
— Да понял я, понял! — огрызнулся Колян.
Отпихнув мою руку, которой я его удерживал, парень сел в кресло, зарывая обе руки в свои волосы. Да, похоже, мой титул истерички на вечер всё же предстояло отдать Меридову. Но ему он явно был необходим больше, чем мне.
— Коль, прости, — решив, что буря улеглась, пискнул Никита, — Ты на самом деле классные тексты пишешь. Это я просто пошутил так.
Прикрыв глаза, наш барабанщик покачал головой:
— Не парься. Я виноват. Знал же, что у тебя интеллект как у примата, и что только дразниться ты и можешь. Нужно было быть чуточку умнее и сдержанней.
Я не смог удержаться от фырканья:
— Да уж, если вы начали обмениваться комплиментами — то всё явно встало на свои места. Продолжайте в том же духе — и мы реально всех порвём.
— Ты в это правда веришь? — спросил Смирнов.
Окинув всю нашу команду оценивающим взглядом, я пожал плечами:
— А почему не должен? Мы играем вместе не первый день и даже год. Мы знаем друг друга, понимаем каждый жест и каждый взгляд. У нас сыгранность такая, что по щелчку мы можем, не сговариваясь, начать играть что-то, что не репетировали неделями — и сделать это качественно. Каждый из нас артист на все сто пятьдесят процентов. Так что — да. Я верю в
