Аня с улыбкой кивнула, видимо, как и я, на секунду предавшись воспоминаниям. Чуть помолчав, она заметила:
— Мы больше не знакомимся где угодно и с кем угодно по принципу "классный у тебя робот, а у меня вот, смотри, машинка или барби, давай дружить".
— Да, а мяч во дворе нам заменила тренажёрка три раза в неделю, — кивнул я, — А укладка с макияжем заменили девочкам забавные хвостики и косички.
Тут я, не удержавшись, протянул руку и легонько дёрнул Аню за одну из золотистых прядок, что выбились из — вы не поверите — одного из тех самых забавных хвостиков. Да, Данчук и здесь была тем самым исключением, что подтверждало правило. И в этом было её особое очарование. Та самая искорка, которая так цепляла окружающих.
Намотав локон на палец и, не отрывая взгляда от её глаз, я негромко добавил:
— И честности в нас остаётся с каждым днём все меньше. Меньше искренности, меньше искр. Мы вырастаем, и… просто меняемся. И я не понимаю — как и зачем. Мне хочется просто взять — и остановить время на том моменте, когда всё просто и понятно.
Подняв руку, Аня перехватила мою ладонь и чуть сжала её, даря тепло. А после, легко улыбнувшись, сказала:
— Глупый. Перемены — это ведь не всегда плохо. Просто нужно не забывать про своего внутреннего ребёнка. Посмотри на наши семьи — они, мне кажется, до сих пор не знают истинного значения слова «серьёзность».
Хмыкнув, я заметил:
— Да, тут ты попал в десятку. Но, что если…
Будто прочитав мои мысли, Данчук покачала головой:
— Тебя их участь тоже стороной не обойдёт. Я знаю это хотя бы потому, что ты — единственный, кто вообще задумывается о таких вещах. Ты не станешь одним из тех серых, скучных людей, что каждый день сливаются в однообразную массу. Я прослежу за этим. Обещаю.
Наверное, это было именно тем, чего мне не хватало — её слова. Обещания, что несмотря ни на что, она не бросит меня. Потому что, видит Бог — это было тем единственным, что когда-либо пугало меня. Мысль о том, что я существую в мире, где Анна Данчук не находится рядом со мной — нет, такого не должно быть. Это какой-то неправильный мир. Ну, куда я без своей сестрёнки вообще? Я дорожил ей больше, чем это было возможно в принципе…
И вообще — откуда эти мысли? Наверняка, это всё эта пьеса, которая просто пропитана любовью и семьёй Данчук. Вот в голову глупости и лезли. Хорошо, что я не играю никого. Иначе вообще бы пропал, потонув в истории этой семьи. ЕЁ истории.
Глава шестнадцатая
Глава шестнадцатая
Юлиан
Если я думал, что мне удастся избежать многочасовых репетиций просто потому, что роли мне не досталось — ох, какой же жёсткий облом меня ждал. Прям такой, болезненный, когда бьёт по голове, причём, с вертухи. Потому что я бывал на каждой. Каждой, мать её, репетиции.
Что я там делал? Понятия не имею. Подозреваю, следил, чтобы никто не напортачил. Мне то казалось, что отвечать за музыкальное сопровождение — это просто. Музыку написал, её же записал, флешку с треками передал и всё, откланивайся. Как бы не так. Мы же решили сделать из этого мюзикл. Так что пришлось ещё и парочку стишков набросать, которые наши актёры пели настолько бездарно, что у меня уши в трубочку сворачивались. Тут Давид меня, конечно, по-братски так разочаровал. Голоса у парня не было совершенно. Как и слуха. А ему, как исполнителю главной роли, нужно было немного и поголосить. Конечно, основной упор был всё же на танцы. Но, честно говоря, и с этим Анин избранник справлялся так себе. Будь он на месте дяди Андрея — тётя Мари на него бы точно не взглянула.
К чести Кузнецова, тот не носил корону и понимал, что не вытягивает. Но честно пытался. Даже записался в школу к Аниному отцу. Но это не отменяло того, что он был до странного нервным и то и дело срывался. При Данчук, конечно, пытался взять себя в руки, но меня его поведение всё равно малость удивляло. Я бы даже сказал — напрягало.
Чего нельзя было сказать об Ане. Та, едва начались репетиции, просто расцвела. Она наблюдала за тем, как её детище и история её родителей в одном флаконе, оживала, обретала цвет и форму — и выражение абсолютного счастья на её лице стоило всего. Даже того, что я исправно таскался в концертный зал и даже помогал мастерить декорации.
Репетировали ребята подолгу — расходились мы уже после заката. И многие ещё умудрялись разбредаться по дополнительным занятиям. Как они всё это успевали — я не имел ни малейшего понятия. Хотя, вероятнее всего, все просто занимались до глубокой ночи, как делали мы с Данчук.
Плюсом было то, что перваки уже отстрелялись, и зал был всецело в нашем распоряжении. Потому что второй и третий курс занимались другими делами — им для подготовки к «Вечеру» специальная площадка была не нужна, хватало и обычных аудиторий. Нам же было важно выверить всё — каждое движение, жест и поворот, всё должно было вписаться в параметры сцены. Аня, как истинный трудоголик, чуть ли не с сантиметром ползала по сцене, отмечая, где, по её профессиональному мнению, должны были стоять актёры. И плевать, что в её работу входило просто писать сценарий и отдавать его. Данчук с маниакальным упорством лезла и в режиссёрскую работу. Оно и понятно — постановка то серьёзная.
Отдельно налаживали и свет. Но тут уже я вызвался добровольцем, потому что пускать подругу на балконы, к осветителям, было себе дороже. Упрямая девчонка, одурев от споров, запросто могла бы кого-нибудь и скинуть. А после сказать, что так всё и было. Фанатики — они такие. По себе знаю.
Кстати, раз уж вспомнил о перваках. Нат выступила просто отлично. Зря так нервничала — моя девушка умудрилась затмить всех. И нет, я был более чем объективен — мои мысли разделила и Аня, а уж подруга точно врать бы мне не стала. Только не в этом случае.
В общем, с тех пор как моя девушка отстрелялась, мне нужно было ещё как-то умудряться выкраивать время и для неё. Вот они, минусы серьёзных отношений. А ещё были мои парни, про которых забывать было ну никак нельзя — мы готовились к новым концертам, записи новых треков и даже съёмки клипа. На конкурсе мы выиграли неплохую такую сумму, которую, разумеется, вложили исключительно в
