К счастью, Наташа была весьма понимающей. Она ни разу не предъявила мне ни единой претензии, даже если за три дня мы умудрялись обменяться только парой-тройкой сообщений. Вот они, плюсы отношений с человеком смежной профессии. Творческие люди друг друга понимали. Поэтому, каждую свободную минуту я проводил с Нат. Извинялся всеми известными мне способами, и, кажется, даже изобрёл парочку новых.
— Юлиан? Ты чего застыл?
Голос подруги вывел меня из очередной череды размышлений и, тряхнув головой, я широко улыбнулся:
— Да так, задумался о сущности бытия.
Идеально ровная светла бровь Данчук взлетела вверх, без слов говоря мне всё, что она обо мне думала.
— Ну, молодец. А теперь — брысь со сцены, не мешай ребятам.
Хмыкнув, я спрыгнул вниз, занимая место в первом ряду рядом с подругой. Вот и подрывайся после этого, чтобы поправить чуть было не рухнувшую декорацию. «Спасибо» не скажут, так ещё и виноватым выставят.
— Продолжайте, — тем временем, скомандовал один из режиссёров застывшим на сцене актёрам.
И ребята поспешили выполнить наказ.
*****
Анна
Мне нравилась эта суматоха. Репетиции, прогоны, оклики режиссёра, притирки ребят, их попытки вжиться в роли, намёки на импровизацию. Всё это делало сцену такой живой, что я в очередной раз убеждалась — не спала. Это не было сном, всё случалось на самом деле. Мы ставили спектакль по написанным мной строкам. Очуметь. Ведь я до конца не была уверена, что это всё же случится. Но нет — произошло. Точнее, собиралось произойти.
— Перерыв десять минут, пожалуйста, не расходитесь, — произнёс режиссёр, ответственный за ту сцену, что в тот день репетировали ребята.
Юлиан мгновенно убежал в сторону столика с закусками, который каждый день был полон — работа отнимала много энергии, и нам нужно было её как-то восполнять. Еду нам поставлял Настин отец — с большущей такой скидкой, что в условиях нашего студенческого бюджета было просто даром небес. Я же осталась сидеть в кресле — мне было безумно лень подниматься, ведь я так удобно устроилась. Так что я просто повернула голову и крикнула:
— Принеси мне что-нибудь!
Правда, я заранее была уверена в провале. Мой друг обладал потрясающим свойством глохнуть в самый неподходящий — или, наоборот, очень подходящий конкретно для него — момент.
Сэндвич, тем не менее, он все равно принёс, и бутылку апельсинового сока. Сам присел рядом и методично точил свой огромный бургер, хмуро пялясь в телефон. Наверняка опять что-то умное вычитал.
Я откровенно любовалась им, потому что могла себе это позволить. И потому что Юлик был такой красивый, когда был чем-то увлечен.
Я была благодарна ему, очень. Друг очень поддерживал меня — постоянно говорил мне, какая я молодец, и что всё обязательно получится. Да даже, когда он молчал — я ощущала его поддержку. Кожей, нутром, «пузиком», как выразился бы Пикачу в экранизации истории про покемонов. Чем угодно. Кораблёв был рядом, и это оказалось бесценно.
— Что читаешь? — спросила я, покончив с едой, потому что мне действительно было интересно.
— Про азбуку Морзе, — отозвался парень, поворачиваясь ко мне, — Хочешь интересный факт про азбуку Морзе?
Я только хмыкнула:
— Даже если не хочу, тебя это все равно не остановит.
Юлиан укоризненно вскинул бровь.
— Морзе был художником вообще-то, — назидательным тоном сказал он, тыкнув меня в бедро, — И какое-то время жил далеко от семьи.
— Да ты что, — притворно ужаснулась я, прижимая ладони к щекам — для пущей убедительности, — Невероятный факт, просто невероятный. Целых два невероятных факта, даже не знаю, как с этим справиться.
Юлиан добавил к укоризненной брови еще и укоризненный прищуренный взгляд.
— Однажды его жена серьезно заболела, а посыльный с этим сообщением приехал слишком поздно, и пока Морзе добирался до жены, она умерла, и её похоронили. Поэтому он решил бросить живопись и заняться разработкой способов быстрой доставки сообщений на большие расстояния, что привело к созданию азбуки Морзе. Которая, однако, была неудобной, и привычный ее вариант создан другим умным парнем, так что, по сути, она не может называться азбукой Морзе.
Я покачала головой, даже не пытаясь сдержать улыбку, что тронула мои губы:
— Тут слишком много фактов, ты меня разбалуешь.
— Зато теперь ты можешь лихо хвастаться своими познаниями в самых разных областях, — усмехнулся Кораблёв.
Я на это только засмеялась, потому что ничего не могла с собой поделать. Когда Юлик был рядом — ничего другого обычно мне и не оставалось.
А он вдруг распрямил плечи, его глаза быстро забегали по экрану, после чего он повернулся ко мне с таким воодушевлением, что мне даже стало не по себе. Я была уверена на девяносто пять процентов, что что-то вот-вот должно было начаться.
— Что это ты удумал? — осторожно спросила я.
— Дай руку, — ответил Юлиан.
Его глаза блестели, улыбка была немного безумная, и, честно — я просто обожала его в такие моменты. Искренне. Моё сердце даже почему-то сбивалось с привычного ритма, словно знало что-то, до чего пока не додумался мозг. Но что — я не понимала, потому что — ну, сами понимаете, мозг того, отстал и упустил мысль.
Проще было согласиться и позволить ему делать с собой все, что вздумается, чем пытаться понять, что там в голове Юлиана. Так что я кивнула и протянула ему свою царственную длань, предварительно убедившись, что она не испачкалась в соусе сэндвича.
— Слушай, — сказал Юлик и я притихла.
Он скользнул по моей ладони к запястью, устроив большой палец прямо у бьющейся жилки, замер на мгновение, снова уставившись в телефон, а затем придвинулся ближе, загораживая своей спиной от снующих везде ребят.
Это вдруг показалось мне таким интимным. Мой лучший друг смотрел мне прямо в глаза, этим взглядом и позой будто отгораживая нас от всего остального мира, и, нежно погладив моё запястье, сказал снова:
— Слушай.
Он легонько коснулся большим пальцем моего запястья, выстукивая что-то. Я не могла понять, что он делает, но послушно слушала и даже пыталась посчитать удары. Он то коротко надавливал на мою кожу, то задерживал свои пальцы на более долгий срок, и снова — тук-тук-тук. Короткие касания были невесомыми, на длинных — легкое надавливание, и я чувствовала свой пульс, бьющийся в чужие пальцы.
— Вот, — довольно сказал Юлиан, закончив. — Это твое имя.
— Потрясающе, — улыбнулась я другу, и на этот раз в моём голосе не было сарказма.
Юлик светился от радости, так что это и правда было потрясающе.
— Мне так нравится именно этот вариант, — мечтательно произнёс парень, словно бездумно поглаживая моё запястье, — Тактильный, когда можно передать сообщение только лишь прикосновениями.
Я не двигалась, наслаждаясь теплом его руки и любуясь его мягкой улыбкой. В конце концов, я имела на это полное право — он ведь был одним из самых близких мне людей. А от его пальцев
