Достав ещё одну из пачки, парень прикуривает и затягивается. Его глаза неотрывно следили за Аней. Кто-то мог бы сказать — с ревностью. Может, так оно и было. Больная, извращённая ревность. В конце концов, без конца делать вид, что всё хорошо, невозможно, даже если ты — прекрасный актёр.
Голова парня гадко кружилась, а рот онемел от боли или избытка никотина. Давид запрокинул подбородок и зажмурился, выталкивая воздух из горла. Тяжелый, колючий, серый, живой. Который клубился и двигался, рос вокруг его головы и туманил, так спасительно, мягко и ласково.
Устал. Он так устал. Молчать. Притворяться. Делать вид, что всё замечательно. Но пока иного пути не было. Потушив очередную сигарету, Давид отступил глубже во мрак балкона, чтобы потом уйти также незаметно, как и пришёл.
Глава семнадцатая
Глава семнадцатая
Юлиан
В бесконечной череде учёбы, работы и музыки важно одно — не потерять себя. Эту простую истину когда-то давно с самым серьёзным видом поведал мне отец. И я это запомнил. Я вообще старался прислушиваться к тому, что говорили мне родители. Полезный навык, знаете ли, особенно, когда предки начинали что-то предъявлять. Они наехали — а ты им раз, и ответочку, из их же утверждений. От мамы, правда, в минуты праведного гнева, вместо аргумента, мог прилететь подзатыльник, но клянусь, её лицо в эти моменты стоило всего. И даже испорченной причёски.
В общем, в какой-то момент и мы решили сделать перерыв и отдохнуть от бесконечных репетиций, составлений сценариев и написания музыки. Аня, конечно, сопротивлялась, но слабо и, в конце концов, я убедил её немного перевести дыхание и размять мозги.
Так что в один из вечеров мы расположились в её гостиной и решили сделать что? Правильно — сыграть в очередную настольную игру. Благо этого добра в доме Данчуков было хоть отбавляй.
И вот я сидел на полу перед низким журнальным столиком, и наблюдал за выражением полной сосредоточенности на лице Ани. Еще я отчаянно пытался сдержать самодовольную усмешку, которая так и норовила забраться на моё лицо. Мы играли где-то десять минут, и я уже уделал свою лучшую подругу. Я помнил первый раз, когда мы играли в «четыре в ряд» и Данчук обыграла меня в считанные минуты. С тех пор я решительно настроился каждый раз побеждать девушку.
Аня задумалась, держа фишку над пластмассовой решёткой, готовая уже опустить ее в слот, когда она, наконец, поняла. Её рот приоткрылся, когда она взглядом обвела доску и увидела мою категорическую победу. Тут я уже не выдержал и рассмеялся.
— Ты жулик!
С этими словами Аня кинула в меня фишку, которая отлетела от моего лба и упала куда-то на пол. Но от этого я лишь сильнее рассмеялся, держась одной рукой за живот, а другой — за журнальный столик, чтобы не сползти на пол. Аня же, наоборот, толкнула меня, и мы оба полетели на пол. Благо, падать было недалеко.
Мы приземлились в виде спутанного, истерично смеющегося клубка, наши плечи содрогались от смеха, и я почти не замечал веса своей подруги, которая оседлала мою талию.
Почти.
В последнее время между нами возникало странное напряжение, некая тяжесть в воздухе, которая продлевала молчание. Взгляды и прикосновения — такого рода моменты, из-за которых мое сердце почему-то начинало биться так, словно норовило вот-вот выпрыгнуть из груди.
Я не был уверен, происходило это только в моей голове, или Аня это тоже чувствовала. Но мне в любом случае нравилось напряжение и адреналин, бегущие по моим венам, когда мы находились рядом друг с другом. Мне нравилось быть с Данчук ещё с тех пор, как были детьми, но это… это было другое…
Это было лучше.
— Ты такая задница, — возмущалась между тем Аня, легонько ударяя меня по груди, — Я должна была выиграть в этот раз!
На это я лишь вопросительно выгнул бровь:
— Ты хочешь, чтобы я позволил тебе победить?
Аня прищурилась, и прежде чем я успел её остановить, девушка защекотала мой бок. Я громко и несдержанно засмеялся, пытаясь вырваться из её хватки, но подруга продемонстрировала неожиданную силу, прижимая меня к полу. И я действительно не мог дышать.
Наши тела соприкасались, а лица были всего в нескольких сантиметрах друг от друга. И все веселье, казалось, исчезло в каком-то невидимом вакууме, когда наши взгляды встретились. Я смотрел в её голубые глаза с зелёными вкраплениями, которые я знал так хорошо, что мог ориентироваться в этих омутах, как звёздочет — в небе. И мою грудную клетку наполняло какое-то отчаяние, и нечто, похожее на желание.
«Ты залип», — шепнул мне внутренний голос, вынуждая отстраниться. Я послушался его, потому что краем воспалённого мозга понимал, что момент, кажется, несколько утратил свою невинность. Всё же одно я не мог отрицать — чем старше мы становились, тем более странными казались наши игры. Это не я додумался, это мне Колян сообщил. Добавив, что мы с Данчук в такие моменты кажемся максимально странными. Разнополые друзья, которые чуть ли не спят в одной постели. Хотя, почему чуть? Так ведь и было. И нам это нравилось.
Вот только…
— Что случилось?
Заметив, как я застыл, что со мной нередко случалось в минуты задумчивости, Аня чуть отстранилась, глядя на меня с вежливым любопытством, на дне которого плескалось опасение. Она волновалась? Из-за чего?
И вот оно. Снова. Навязчивая мысль. У кого-нибудь ещё в мире были такие волшебные завораживающие глаза? «Ты снова залип» — опять пробубнил мой внутренний голос. Но они сейчас почти зелёные! «Протест принимается», — кажется, моё подсознание смирилось с поражением.
Стряхнув с себя всё это и отбросив ненужные мысли, я покачал головой, осторожно ссаживая с себя девушку. Тело слушалось с трудом, словно не соглашаясь с тем, в чём меня убеждал такой правильный разум. И правильно делал, между прочим.
— Ничего. Просто ты тяжёлая, — хмыкнув, заявил я, запуская пальцы в свои волосы и ероша их.
Аня знала, что я так делал, когда нервничал. Чтобы отвлечь её от этого факта, я прибегнул к запрещённому приёму — намекнул барышне на её вес. Сработало, как всегда, безотказно.
— Ну ты и гад! — замахнулась на меня девушка, но я с хохотом увернулся.
Сердце грохотало в груди, но становилось уже легче. И я, кажется, понял, в чём было дело. Аня, как это ни странно, была девушкой. Весьма красивой. Не то, чтобы для меня
