Риллену не было жаль преступников, решивших под шумок подлить масла в огонь и нажиться на чужом горе. Естественно, он предупредил «своих», а остальные… всех не образумить. Сами виноваты.
Поначалу солдатам попадались исключительно разрозненные группки, от которых они легко избавлялись без каких-либо потерь со своей стороны. Мелкие грабители, объединившиеся в трусливые стайки разбегались сразу же при виде шагающих по улице мужчин в забрызганных кровью серых кителях. Впрочем, далеко не всем удавалось скрыться, ибо не питавшие к мародёрам тёплых чувств мушкетёры не брезговали стрелять в мельтешащие спины.
Безусловно, мало кому нравилось происходящее. Риллен хоть и не испытывал жалости, но в глубине души понимал, кто именно виноват в столь жалкой, примитивной попытке прокормиться за счёт ближнего.
Некоторым хватало безрассудства продолжать разбой или даже брать людей в заложники. Так, трое «крутых как причиндалы дракона парней» дерзко захватили магазин походной одежды и попытались выдвинуть ультиматум, да малость позабыли о разнице в уровне подготовки и невыгодной позиции.
Гвардейцы же наглядно продемонстрировали, что тренировки в стрельбе не прошли даром, да и ветераны при тяжких затруднениях изрядно выручали. Например, когда невесть откуда взявшийся маг с диким хохотом разорвал на дымящиеся куски плоти бедную горожанку огромным огненным шаром, после чего сам испытал не менее жестокую и в равной степени болезненную смерть от многочисленных пуль в животе.
Зачистка оперативно продолжалась, грозясь вот-вот перейти в финальную стадию. Однако едва они продвинулись вглубь жилого квартала, как неожиданно для себя столкнулись с ожесточённым сопротивлением в лице довольно грамотно организованной засады.
С двух зданий по бокам широкой улочки по гвардейцам одновременно ударили шквалом пуль, в то время как из ближайших укрытий подоспела основная масса со шпагами наперевес, поддерживаемая десятками смелых всадников.
И снова корпуса гвардии показали отменную сплочённость, встретив первую волну нападающих ответным огнём, и, не тратя времени на перезарядку обнажив сталь.
Риллен ворвался в самую гущу сражения. Сбив несчастного парня с лошади, солдат резким взмахом шпаги рассёк ему горло прежде, чем тот успел отправиться от падения наземь. Пользуясь тем, что вражеские стрелки в основном выискивали одиночные цели из-за реального риска попасть по своим, гвардеец вступил в бой с несколькими бандитами, раз за разом скрещивая клинки. Вскоре первая жертва пропустила колящий удар в грудь, а он, поднырнув под очередного врага, выкроил секунду и достал второй револьвер, незамедлительно стреляя в следующую мишень, что прямо во время бойни решила подобрать чей-то мушкет.
Наконец один из сообразительных гвардейцев швырнул бомбу в сторону окон, успев уклониться от стремительной атаки оппонента. Взрыв выбил стёкла и разнёс в щепки наружную стену верхнего этажа, мощным столпом пламени сжигая заживо всех, кто находился внутри. Окончательную точку в битве поставила своевременная подмога, выбив из сёдел меткими выстрелами готовых отступить зачинщиков погрома.
Отдышавшись, Риллен осмотрел мрачную картину кровопролития. Вокруг штабелями валялись трупы, чаще с лишнем входным отверстием, чуть реже заколотые, расчленённые или обугленные. Кто-то из выживших и стоящих неподалёку гражданских плакал, раненные стонали и кашляли кровавыми сгустками… а ветераны равнодушно добивали тех, кому нельзя было помочь, прерывая мучительную агонию с вульгарным прагматизмом и воистину фанатичной методичностью.
Риллен почувствовал себя странно. Запоздалый страх сжал чёрствое сердце, стоило ему вспомнить разговор с одним из пробуждённых накануне.
«…Я убью любого, кто осмелится предать его высочество. Даже если этим любым будет мой брат…»
Кортес никогда не скрывал своего отношения к фанатикам. Раньше справедливо казалось, что их пристанище — церковь, благо сам епископ хоть и был весьма упёртым приверженцем «всего светлого», но не позволял себе нарушать собственные принципы во имя великой цели. Да и грань между слепой верой и жизненной необходимостью всегда знал.
Ныне капитану приходилось работать с фанатиками иного рода. Весь вчерашний вечер он думал, как именно принц за столь короткий срок завоевал преданность бойцов, ведь дело не могло быть исключительно в возвращении утраченной дееспособности…
Всё-таки каждый из ветеранов в первую очередь личность. Сформировавшаяся, со своими убеждениями и моральным компасом. При этом никто из них не колебался, никто не подумывал о правильности изъятия душ у в общем-то не самых плохих людей в мире. Окружающие не понимали сути «сбора» и в целом были сосредоточенны на своих проблемах, но сам гвардеец свою порцию пищи для размышлений уже давно получил.
«Источник!» — пришла в голову совершенно абсурдная мысль.
Источник очищал биополе от эманаций тьмы.
Возможно, взамен он искажал разум иначе? В выгодную принцу сторону, о которой можно и умолчать… ради общего блага?
Риллен задумчиво смотрел за тем, как пытавшегося что-то невнятно прошептать бандита добили штыком в глаз.
«Дракон с ними… у меня своя голова на плечах».
К счастью, без магии. Интересно, у меток есть побочный дефект?
Вроде никаких изменений… пока.
Гвардейцы разбились на группы. Перед возобновлением рейда требовалось потушить пожар, подсчитать потери, проверить экипировку, оказать раненным и гражданским первую помощь и решить, что делать с пленными доходягами, под чутким присмотром стоявшими на коленях с угасшим взором.
— Готово, — проинформировал Риллена ветеран со светящимся накопителем в руках. — Нам бы допросить кого из этих. Для порядка.
— Удачи, — капитан раздражённо прикрыл глаза и постарался как учила та «интеллигентная» стерва-вивисектор сконцентрироваться на связи между носителями меток.
Представить россыпь звёзд… трёх ярких звёзд в бескрайней черноте.
«Менендес!»
«Чисто?» — через некоторое время пришёл отклик.
«Если так можно охарактеризовать горы трупов. У тебя?»
«Торговые кварталы, вторая и третья улицы тоже зачищены».
«Быстро…»
«Трудностей не возникло. Гражданские дали отпор. Я отправлюсь к четвёртой. Жду на месте, будь готов к живым щитам».
«Принято. Конец связи».
Аурелио благодарил Единого за предоставленный шанс. Впервые за долгие годы восторжествует справедливость — все мерзкие холёные джентльмены на своей жалкой шкурке узнают, что значит лишиться в одночасье кругленькой суммы.
Охрана банка не смогла ничего противопоставить огромной толпе тех, кому было нечего терять.
Тех, кто после краткой, но достигшей алчного разума воодушевительной речи их храброго предводителя собрался поставить на кон всё, включая собственную жизнь и обеспечить себе и своим семьям достойное, звонкое будущее.
С торжествующим кличем они вскрывали глотки наёмникам, разносили черепа и переступали через своих «лучших друзей». С каждым пройденным метром сопротивление меркло, грандиозное белое здание с мраморными колоннами и двойной металлической дверью казалось ещё более величественным, а спрятанное золото внутри — более осязаемым и достижимым сокровищем.
Предвкушая эйфорию и поддаваясь всеобщему настрою, Аурелио, жестоко разобравшись с одним из последних выживших громил в победном жесте поставил сапог на голову мертвеца и заорал, вкладывая в два простых слова весь коллективный восторг:
— Банк наш!
Произнесённое утверждение заглушило противный скрип дверей, но не скрыло гримасы
