* * *
Рядом с огненным кругом стоял домик. В нём раздавались какие-то смешки. И тут, открыв дверь, двое кериланцев в форме вышвырнули человека в потрёпанной и рваной одежде, с длинными чёрными волосами, которые быстро стали ещё и грязными. Это была девушка. Она лежала в луже, и из её сине-зелёных глаз без остановки лились слёзы. Сначала это была истерика, потом тихое подвывание.
Она поняла, что на её вой сейчас прибегут пьянствующие кериланцы и отпинают её. Она попыталась встать. Не получилось: паралич почти прошёл, но в этом доме ей как следует подбили ноги. Она поползла по грязным, противным лужам, по мхам, подальше от этого места.
Эти люди ей побрезговали, тем более, что их непосредственный руководитель, чиновник, а теперь ещё и полковник, Климов привёз им блудных женщин в таком количестве, что Катя совершенно не могла понять, как столько человек вообще поместилось в этот домик. А вот поколотить кого попало вояки не отказались. Задачей их здесь было, между прочим, следить за тем, не подошло ли ещё гвардейцев из Борсии к их стратегической базе. Но, как мы видим, задача эта не очень-то блюлась.
Там внутри Катя как могла подползла к двери. Часовой принял её за жертву чьих-то садистских развлечений и спросил пароль, без которого не впускали и не выпускали. «Корбда», сказала она, и полезла через порог. Увидев такое, двое солдат загоготали, удалецки схватили её и отправили в полёт до ближайшей грязной лужи.
Чем дальше Катя удалялась от главной башни, тем слабее становилась боль, которая подавляла в ней магическую силу, и сильнее ощущались физические ссадины, ушибы и раны. Она доползла до небольшого леса, приблизилась к первому же пню, зацепилась за него и кое-как уселась сверху.
— Фух, — бормотала она. — Хоть что-то. Боже… — она вспомнила, что случилось пару часов назад. — Какой кошмар! — она чувствовала себя грязной и какой-то размазанной, что ли. — О боже! Хоть бы никто не узнал! Какой подлец! Какой подлец! И как ещё его можно было хоть капельку любить! И зачем ему это? Уверена, что он это делал не просто так, а с какой-то целью… Отомстить ему! — она подумала о своём любимом мужчине. — О нет! Только не это! Хотя он вряд ли скажет, а если скажет… Ваня ему не поверит! Я не дам поверить! Скажу, как было! Но пока, а я надеюсь, всегда так будет, он ничего не узнает! Мы договорились не держать друг от друга секретов, но это… — и Катя опять расплакалась.
Слёзы лились с полчаса, после она подобрала длинную палку и, опираясь на неё, побрела из этого леса. Но куда идти? Она не знала. Возможно, она никогда больше и не увидит Ивана. Это пугало её и заставляло плакать.
— Я даже не могла сопротивляться… Где был бог, про которого говорил Ваня? Зачем это всё! Только бы снова тебя увидеть, Ваня…
Она падала на колени и снова ревела. Затем шла. В планах сбежавшей пленницы было выбраться за ограду Войланска.
И тут ей повезло. К ночи, когда уже совсем стемнело, она обнаружила, что столица Керилана не со всех сторон обнесена стенкой, и обошла её. Затем она начала хромать вдоль стены.
«Надо найти азимут, — думала она. — Собрать силы и начать колдовать… Надо добраться до нашей базы…» Она перестала бормотать. Силы оставили её. Она завалилась на траву и отключилась. Начался то ли сон, то ли обморок.
* * *
Вечером всё того же двадцатого июля в кабинете у Крилова на основной базе кериланцев в Войланске, помимо самого императора, собирались его приближённые: Фёдор Лапутин и Пётр Птичкин. Они ждали ещё одного.
И этот человек сейчас подходил к двери.
— Ой, — бормотал он растерянно. — Вроде бы успел, — он осматривал свой пиджак. — Да уж, отвратительно оказалось. Не думал, что так не понравится… Надеялся, хоть какое-то удовольствие получить. Ошибся. Как мерзко… Помылся вроде бы хорошо. Так, тут нормально? Всё, что это я сам с собой говорю? Пора уже.
И он зашёл в кабинет к императору.
— Климов! — обратился к нему очень громко Птичкин. — И тысячи лет ни прошло, как ты быстро!
— Действительно, юноша, — холодно заметил Крилов. — Не гоже так опаздывать.
Лапутин, отошедший от окна, наконец заметил Константина.
— А что ж это с вашей рожей? — усмехнулся он. — Откуда такой фингал?
— А, это! — растерянно проговорил молодой человек, который не успел даже в зеркало заглянуть. «Вот ведь дрянь! У неё точно были парализованы конечности, а вот шея — нет. Умудрилась врезать в нос прямо своей жирной рожей!» — Это я с одним парнем из органов подрался. Не подумайте, господа, так, на интерес.
— Неужели, — фыркнул Фёдор, — этими глупостями ещё кто-то занимается…
— Да мы так, старое вспомнили.
— Итак, друзья, — вдруг воскликнул император. — Сегодня мы должны уничтожить орден Армега.
— Их шпионов, — докладывал Константин, — мои люди схватили около нашего штаба.
— Надо же! — сказал Крилов. — Выходит, не зря мы предоставили вам Аквариум Чар. А кого-то из лидеров армеговцев захватить удалось?
— Там никого и не было, пешек послали, — солгал Климов. Он до сих пор кусал себе локти, понимая, насколько крупную рыбку в виде наследника борсийского престола упустил.
— Выходит, что они у нас где-то под боком уселись! — огрызнулся Крилов. — Дерзость! Ну ничего, им же хуже — далеко ходить не надо, чтобы прихлопнуть этих назойливых мух! А-то они нам уже много нервов потрепали. Осталось только найти этих насекомых, и Борсия падёт.
— А как же другие страны? — спросил Лапутин. — К примеру, исследования Фитании в Чёрно-Магическом океане?
— Дурак, — произнёс в его адрес Птичкин.
— Ты же знаешь, Лапутин, — надменный и жестокий тон императора оскорблял ещё больше, — что все запреты на исследования шли от нас, но не для нас. Мы давно там всё обшарили, и что вы все думаете? Ничего, как и скелет грифоносфинкса. Деревенская выдумка для городских простаков. Все секретные поиски дали нулевые результаты. Всё очень банально, господа. Ни Фитания, ни Старые Маги, ни Стария и никто ничего сделать не сможет… Они уступят сразу, как увидят, что главный и самый ярый наш противник выведен из игры. Борсия падёт и мировой авторитет навсегда будет за Кериланом!
Тут Климов, не вникавший до этого в смысл разговора, наконец очнулся, услышав последние слова императора, и сказал:
— А можно будет позаботиться о некоторых слоях населения?
— Например? — не понял Птичкин. Крилов вопросительно поднял бровь.
— Об инвалидах. Борсийская власть за ними совсем не следит, а ведь они изначально лишены многого.
— О ком-то именно печёшься? — спросил Лапутин. — Скажи имя — я разберусь что не так. Или у тебя много таких родственников?
— Упаси бог, чтобы у меня такие
