— Мне — все равно, — глухот ответил, наконец, Кот.
Алден чуть не врезала ему по морде, но сдержалась, понимая, что это бесполезно. Как врач, она видела, что с кхаэлем происходит что-то непоправимое, понимала, что у нее не хватит ни опыта, ни влияния пробиться сквозь защитную скорлупу. И кто смог бы это сделать, она тоже не представляла. Не полумертвый же даэйр, которого сейчас еще больше станут держать за ребенка и раскрывать душу перед ним не будут.
— Что с тобой?
— Ничего. Я просто хочу уничтожить тех, кто убил моего сына. Остальное меня не интересует.
Голос был ровный. И до жути мертвящий.
— Кхайнэ, ты погибнешь, воюя с этой гидрой. Сам посуди, у нее много голов, и на Хэйве только одна, если неудачи вас преследуют так много лет подряд!
— И что? От этого я должен оставить их разгуливать на свободе?
— Да мысли ты как стратег в конце концов! — не выдержав, рявкнула Харш полушепотом. От волнения она забыла даже шипеть. Не нравится власть — отдай ее амиранам, позволь кхаэлям доминировать на материке, дай оружие хотя бы! И тогда уже можно будет говорить о попытках вычислить и найти того, кто вас целенаправленно истребляет!
Еле слышное утробное рычание было ей ответом и абсолютно бешеный взгляд готового сию секунду атаковать хищника.
— Мне. Все. Равно, — отчеканил Кхайнериар, демонстрируя три пары клыков вместо положенных двух, и прижимая уши. Но, увидев, что напугал женщину, тут же потух. — У меня полно другой работы.
— Да. Конечно. Убивать.
Матриарх заставила себя расслабиться, хвост, обвившийся вокруг ее ног, плетью стек на пол, плотно прижатые к спине крылья чуть распустились. Она глотнула остывший чай.
— Ты хочешь, чтобы Рейнан погиб, не с-справившисьс с-с правлением в конце концов? — вкрадчиво спросила она. — Вс-се, что ему можно в течение как минимум полугода — это ес-сть, с-спать, гулять на с-свежем воз-сдухе и заниматьс-ся ис-сключительно чем-нибудь приятным лично ему. Да, под охраной в виде нес-скольких сс-сотен хороших бойцов, вооруженных никак не копьями.
— Ну не могу я… — кхаэль как-то разом обмяк, сник и ссутулился, запустив лапы в растрепанные белые лохмы. — Не могу.
— Найди того, кто сможет. И, ради всех духов, перестань сам себя гробить.
Алден встала, обошла кхаэля сзади и обняла, прижав его голову к плоской, без молочных желез груди. Что скрывается в этой голове? Какое безумие подтачивает разум?
«Когда ж ты перестанешь напоминать мне о моей ошибке…»
«Забудь» — откликнулся он мысленно, наваливаясь на Харш всей тушей. Успокоительное в чае все-таки было. А он не в курсе, что у алден невосприимчивость к травам семейства парноцветов.
Конечно, это не метод, но хотя бы на какое-то время безумие утихнет, когда он проснется.
Матриарх вздохнула и позвала лаборантов, чтобы помогли донести тело до ячейки. Спать лучше все-таки лежа
4. Огненный Канон
Примерно 20 лет спустя .
«Илленн, будь добра, оденься прилично и спустись сегодня к ужину. У нас гость».
«Гость?» — я фыркнула. «Здесь, в Ареи-Калэн — и я ничего о нем не знаю? Не может быть!»
Здесь, в Белой Крепости, гости появлялись редко. Слишком далеко на север пришлось бы забраться, чтобы попасть сюда. Дальше только рудники Шайнар-Мерит. Сказать честно, посторонних гостей здесь просто не бывало. Но даже мысленный тон отца был таков, что ничего иного, кроме немедленного повиновения, мне не оставалось. Я со вздохом расстегнула надетый было пояс с ножом. Собиралась пройтись с парнями из Клана Даррей по окрестностям, проверить, не проросли ли где кристаллы, которые можно собрать, не влипла ли, наконец, местная банда, доставшая всех окрестных жителей, в раскинутую ловчую сеть. Небось висят там в силовых полях, голубчики, орут благим матом, только звук никуда не долетает. Что ж, придется ребятам идти без меня, а мне изображать светскую даму. Интересно, перед кем, очередной посол от людей, что ли?..
Одеться прилично — это значит… как учил… брат, «в платье», а не как обычно. А в платье даже по Ареи-Калэн ходить не очень удобно, не то, что по окрестным горам. Но отец редко изволяет мне приказывать, как сейчас, зачем же нарываться на упреки?
Я не юблю его расстраивать.
По комнате, треща и плюясь искрами, скакал Фирхэ, дух Колонны Огня. Просил внимания и поиграть.
— Нет, огонек, авантюра на сегодня отменяется, — сказала ему я, взявшись за ритуал «приличного одевания». — Надо уважить гостя.
А у самой сердце екнуло предчувствием. Тот ли гость, о котором думаю? Или тот, о котором запретила себе думать?
С моей золотисто-рыжей гривой и глазами, которым то и дело взбредала охота менять цвет с изумрудно-зеленого на желтый и обратно, подобрать тон платья было, мягко говоря, нелегко. Чаще всего для приемов я выбирала переливчатый красно-огненный шелк или черный с глубинными отливами зеленого и золотого атлас. Сегодня же меня прельстил глубокий синий. И крой — простой, прямой, почти без изысков, с высоким строгим воротником, длинными рукавами и юбкой до полу. Возиться с рядом крючков на спине не пришлось — на это есть проворные лапки Фирхэ. Он (или она? Честно говоря, я до сих пор не знаю, как определяет себя мой Огонь) ловко застегнул платье и улегся на плечах этакой мантильей. Ему тоже было интересно посмотреть, кто к нам пожаловал и, растекаясь по мне, он возбужденно стрекотал. Я затянула на щиколотках ремешки открытых кожаных туфель, позволявших демонстрировать когти, собрала волосы несколькими опаловыми заколками, плюнула на ухищрения с пудрой и помадой — обойдутся! — и почти выбежала из комнаты.
Все в Ареи-Калэн было белым — белые стены, покрытые тонкой затейливой резьбой, белые стрельчатые своды, белый гладкий пол. Пропитанный древними чарами камень надежно хранил тепло, пыль и паутина не скапливались по углам, а голубые и желтые кристаллические светильники давали ровный и яркий смешанный свет, всегда заливавший просторные залы и коридоры. Спуститься из башни вниз можно было двумя путями: по длинной винтовой лестнице с резными перилами или ступив на круглый каменный диск с кристаллом-антигравитатором с нижней стороны. Чтобы не запыхаться, я выбрала второй путь — не хотелось появиться перед неизвестным гостем, что называется, вывесив язык через плечо. Слегка притопнув по светящемуся голубоватым огоньком сенсору, я вдруг словно вывалилась из тела на краткий миг и увидела себя со стороны — почему-то стремглав бегущей по лестнице. Из прически вылетает заколка и брякается на ступеньки, я не замечаю… Сердце заходится радостью — я бегу к тому, кто никогда не переступит порог этой твердыни…
Картинка мигнула и пропала. Мимо меня проплывали лестничные витки, я стояла посреди диска, мрачно глядя в узор. Нельзя сейчас думать о нем, иначе меня выбросит отсюда. Он будет рад, отец — не очень. Придется
