был рядом и без труда удержал меня. – Ника, чёрт побери, хватит... Тебе лучше подождать в машине! – Стас хотел было отвести меня от здания будущего кафе. Но я остановилась и протестующе замотала головой. – Нет... – Ника! – раздраженно и бессильно произнес Стас. – Здесь сейчас слишком опасно! Пожалуйста, послушай меня!.. – Нет! Нет, Стас... Подожди, пожалуйста! – Что ещё?! – Позволь... позволь мне зайти туда... первой... – я указала глазами на вход в кафе. Лицо Корнилова изменилось, на нем дрогнули скуловые и круговые мышцы, на миг изогнулись брови. – Нет, – жестко и категорично заявил Корнилов. – Нет, Ника. Я тебя туда не пущу! – Но, Стас... – Нет, – с давлением повторил Стас. – Этого не будет! Я подняла на него печальный и пугливый взгляд. – Разговор окончен, – кивнул Стас и потянул меня за руку. Но я снова воспротивилась. – Ника, да что ты творишь?! – вздохнул Стас. – Послушай, меня пожалуйста, – отчаянно и бессильно сопротивляясь, взмолилась я. – Они сейчас там провозятся, чёрт знает сколько! А я могу точно указать, где нужно искать и где вскрывать этот долбанный пол! Ты не одна бомба, Стас! А несколько... ирпгпопорпрп – Ника, если они ошибутся, в любой мелочи, будет взрыв! – тихо, но яростно ответил Стас. – И я хочу, чтобы если это случится, ты была как можно дальше отсюда! – А люди в доме? – Я уже вызвал, кого только мог, – отрезал Стас, – всех жильцов эвакуируют... – А если патрульные не успеют всех эвакуировать? – спросила я его. – И сапёры... они ведь тоже могут погибнуть и... – Мне главное, чтобы не погибла ты! – с выражением и чувством произнес Корнилов. Я на миг замолчала, слегка ошарашенно глядя на него. – Поэтому, пожалуйста, уйди... Ты и так сделала больше, чем должна была. Зачем тебе рисковать собой ещё и здесь? Корнилов был одновременно сердит и напуган. Он боялся, что не сможет убедить меня, что я не послушаюсь. Я видела, что Стаc чувствовал себя бессильным перед моим упрямством, но и применять ко мне силу он ни за что не станет. Я знала это... и ещё знала, что я права! Почему он не хочет понять, что я могу найти заложенную в доме взрывчатку, в сотню раз быстрее сапёров! У нас каждая секунда на счету! И каждая из них может стать последней... Корнилов ведь это понимает, лучше меня. – Стас, – тихо произнесла я и подошла чуть ближе к нему. Корнилов молчал, с угрюмой каменной миной на лице. Я заглянула в его глаза и проникновенно, с просьбой в голосе, прошептала: – Пожалуйста... Корнилов с бессильной досадой гневно сжал губы, затем быстро оглянулся на саперов. Те все ещё готовились к проведению операции. Удары моего и Стаса сердца отсчитывали ускоряющиеся секунды. Мы оба почти физически ощущали довлеющее и давящее чувство стремительно уменьшающегося времени. Его не было ни у нас, ни у спящих в доме людей. – Ладно, – с трудом пересилив себя, рыкнул Стас. – Но я иду с тобой! – А если... – начала я. – Тем более!.. – качнул головой Стас. – Если так, то я, тем более, хочу быть с тобой. У меня не хватит сил... Он поперхнулся, прокашлялся и слегка осипшим голосом проговорил: – Пережить вину, если... если с тобой что-то случится, Ника. Он вздохнул и, нахмурившись, кивнул: – Мне дешевле... быть в этот момент... рядом. Слова Стаса отозвались во мне стремительно взбирающимся по телу приятным фриссоном и трепещущим чувством осели на сердце. Хотя я бы, конечно, предпочла, чтобы Стас, понапрасну, не рисковал собой и отпустил меня одну, я ощутила согревающую душу благодарность. Не говоря больше ни слова, я повернулась и направилась ко входу в магазин. Саперы без труда ‘вскрыли’ будущее детское кафе. Сигнализация здесь была ещё не установлена, но с владельцем всё равно было решено связаться. Стас открыл передо мной тяжелую металлопластиковую дверь, и я вошла внутрь. Едва я только переступила порог, как, похожие на снимки в негативе, хаотичные видения заметались вокруг меня. Они сформировались в десятках человеческих образах. Все они ходили вокруг меня, размахивали руками, совершали странные движения, как будто что-то несли или взбирались по стремянке. Были такие, что как будто стелили что-то на пол или сверлили стены перфораторами. Звуки видений колышущимися волнами сливающихся голосов, шагов, звонов и стуков шумели в голове. В ушах нарастало болезненное давление, я почувствовала, что как будто частично оглохла. В затылке разрасталась давящая тупая боль. Видения ускорялись, они все быстрее летали и вились вокруг меня. Человекоподобные образы сливались в стремительные смазанные сполохи и размытые цветные пятна. Звуки сливались в единый неразборчивый и гулкий ворох контрастных тональностей. Я инстинктивным движением зажала уши ладонями, но это не помогло избавится от усиливающегося хора давящего на слух шума воспоминаний. Чтобы выловить нужные мне фрагменты перемешанных видений, мне пришлось приложить усилие. И чем больше я старалась, тем сильнее становилась твердеющая в затылке боль. Казалось, прямо у меня в черепе быстро разрастается тяжелый камень с острыми краями. Я зажмурилась, под ресницами пекло от теплых слёз боли. Я глухо застонала, и тут же почувствовала руки Стаса на своих плечах. – Ника... – успокаивающий голос Корнилова звучал, как будто издалека. Но тут я увидела, наконец, то, что так жаждала найти. Несколько мужских силуэтов бело-сине-фиолетовых оттенков. Они возились возле пола и что-то, с осторожностью, опускали в углубления. Я подалась вперед, на плечах исчезло тепло от рук Стаса. Видение рассеялось, точно тень от вспыхнувшего света. Переступая по застеленному клеенкой полу, стараясь не задеть расставленные банки с краской и мешки с цементом, я ринулась вперёд. Стас молча следовал за мной. Я прошла в один из залов и остановилась возле стены, с щербатыми выбоинами в железобетонном покрытии. Здесь я ощутила странное ритмичное вздрагивание уплотненного воздуха. Его дрожь была ритмична и похожа... на пульсацию гигантского сердца. Я сделала шаг
Вы читаете Неоновые росчерки (СИ)
