тебя ровно столько, сколько мне нужно, чтобы докурить. Решай. Всё. Он выдвинул предложение и при этом показал полное доверие, вольготно раскуривая сигарету и показательно представая в заранее очень уязвимой позиции, сидя на ступенях спиной к двери. Пульс Корнилова учащался с каждой секундой. Он ждал, не оглядываясь назад. Ждал и гадал, ошибся он или нет. Да или нет. Правильный он избрал подход и способ действий или же допустил непростительную ошибку. А если... Входная дверь с тихим шелестом открылась. Корнилов подчеркнуто смотрел вперёд. Краем глаза она заметил едва различимое движение на крыше одного из соседних домов неподалеку. Снайпер. Ещё один должен ‘пасти’ дом, с другой стороны. – ‘Только не стреляйте’ – мысленно заклинал их Стас. Один меткий выстрел и вышедший из логова хищник умрёт, не успев даже понять, что произошло. И вместе с ним умрут двадцать один заложник. Стас очень надеялся, что майор Каульбарс это понимает. Корнилов услышал, как террорист поднимает его удостоверение со ступеней. – Это правда вы, господин подполковник? Говорит уверенно, но со слишком показательным и заносчивым высокомерием. – ‘Лет двадцать-двадцать два’, – мысленно прикинул Стас. – ‘Мальчишка. Парень, который ещё не так давно был пубертатным подростком’. – Как видишь, – чуть небрежно ответил Стас. – Как к тебе обращаться? – Алекс-1. – Ты здесь главный, Алекс? – Стас не смотрел на него. Пусть чувствует себя в безопасности. Мальчик должен чувствовать и думать, что контролирует ситуацию. – Я, – ещё более заносчиво произнес юноша. – Не поделишься секретом, на хрена тебе всё это? – Чтобы заставить правосудие работать, так оно должно, – запальчиво и яростно ответил парень. – То есть так, как хочется тебе? – с ехидством уточнил Стас. Парень поперхнулся от праведного возмущения, и Стас понял, что попал куда нужно. – В чем именно, на твой взгляд, должно сейчас сработать правосудие? – с иронией спросил Стас. – Вот в чем! – недовольно буркнул парень. На ступень, рядом с Корниловым шлепнулась мягкая папка с мультифорами. Стас скосил глаза на папку и, с показательной неохотой, взял её. – Это дело по убийству Татьяны Белкиной. – ‘Татьяны, значит’, – подумал Стас и вздохнул. Хуже молодой идейного террориста может быть только молодой влюбленный террорист, любовь которого жестоко ‘растоптали’ у него на глазах. А в данном случае – в прямом смысле убили с особой остервенелой жестокостью. Картина вырисовывалась: гибель любимой девушки, прокурор, который, наверняка, не дал делу должного хода. И, как следствие, захват заложников. Стас развернул папку, пролистал документы. Он остановился на фотографиях судебно-медицинской экспертизы. Глядя на прибитое к стене окровавленное бледное тело рыжеволосой девушки, опутанное светящимися змеями неоновых гирлянд, Корнилов обнаружил ещё одну серьёзную проблему: тот, кто убивает так, получает от такого убийства не скрываемое удовольствие. Тот, кто это совершил фанатично наслаждался каждой секундой мучений своей несчастной девушки. А значит этот кто-то обязательно убьет снова. Такие убийцы просто не могут ограничиться только одним эпизодом. Каждое новое убийство только вдохновляет и восхищает их. Им нужно снова и снова чувствовать этот безумный азарт от проявления садистской жестокости и извращенное сексуальное удовлетворение от мучений и предсмертных конвульсий беспомощной жертвы. Молодой террорист, сам того не ведая, только что ткнул Стаса в след очередного чудовища, выбравшегося на охоту. – Найди того, кто это сделал, – прозвучал над головой Стаса чуть дрожащий голос парня. – У тебя десять часов, чтобы достичь результата. Я должен видеть процесс и развитие следствия. Ты меня понял? Роль последнего повелительного вопроса была показать Стасу, что у него нет выбора. – А если я откажусь? – спросил Стас. – Ты знаешь, что будет. – А ты знаешь, что будет, когда вы начнете убивать захваченных вами людей? – Только не пугай меня вашей спецурой, подполковник, – с показательным воинственным презрением воскликнул главарь террористов. – Я подстраховался на тот случай, если вы наплюете на жизни наших заложников. – Неужели? – Да. Если попробуете штурмовать, жертв будет гораздо больше, чем двадцать один человек. И лучше тебе не проверять мои слова на верность, подполковник. Стас и не собирался. Он слышал по голосу, что ‘Алекс-1′ не врёт. – Такие дела не раскрываются за день или два, парень, – заметил Стас, закрывая папку с делом об убийстве Белкиной. – Я знаю, – легко согласился террорист, – меня интересует... динамика и результативность. И каждые десять часов ты будешь звонить и отчитываться передо мной, подполковник. Стас почувствовал толчок гнева внутри, но подавил его. – Я буду ждать... – со зловещей насмешкой произнес парень, – и они тоже. И он не выдержал. Стас все-таки обернулся, для того чтобы увидеть в открытой террористом двери людей, стоящих на коленях на полу. Они были раздеты до нижнего белья, их руки были связаны за спиной. Они были подчиненны и напуганы. Над ними, как палачи стояли двое вооруженных парней, с автоматами. Стас перехватил выразительный и долгий взгляд молодой девушки. Её красные от слёз глаза глядели на него со слёзной мольбой. Он увидел худощавого мальчика лет десяти и перепуганную до ужаса светловолосую женщину лет тридцати двух. – Спеши, – небрежно бросил террорист и с оглушительным стуком захлопнул дверь дома перед лицом Корнилова. ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ Воскресенье, 22 марта. Примерно в это же время. Мы парили под музыку, сливаясь в едином эмоциональном и вдохновенном порыве. Мне казалось, мы не скользили по льду, а летели над ним! Здесь и сейчас, под песню Leave a Light On, Тома Уокера, мы существовали за пределами этого мира, вне его границ. Мы были там, где не было правил и запретов. Была только музыка, сияющий белый лёд и наше легкое, как ветер, переполненное общим пламенным восторгом бесконечное движение! Мы плавно и изящно, подобно изменчивому и бесконечному течению воды, ‘перетекали’ из одной фигуры в другую. Мы были счастливы! Мы жили и горели! Мы оба царили в маленьком, но безграничном мире, в пределах ледовой арены. Именно из-за этого я обожала свое фигурное катание! За эту уникальную возможность плыть, взлетать, взвиваться и парить, демонстрируя себя миру, через свои отточенные до
Вы читаете Неоновые росчерки (СИ)
