поступком ребенка, что на мгновение впал в ступор, а мать мальчика, воспользовавшись его заминкой, быстро притянула сына к себе и крепко обняла, тщась закрыть его собой от гнева Прохора. Она даже ещё не осознавала, что жизнь её сына, её самой и всех, кто жрал сегодня за этим столом теперь в его, Прохора, руках. И если он захочет он отнимет их без зазрения совести и страха. – Мы здесь, – звенящим от злости голосом проговорил Мечников, – из-за него! Прохор дулом автомата указал на бледного трясущегося Вацлава Токмакова. Увидев направленное на него оружие, Вацлав всхлипнул, охнул и в ужасе, обреченно уставился на медленно подходившего к нему Мечникова. – Ну, здравствуй, гнида, – с мстительной яростью прорычал ему в лицо Прохор. – Что? Жрёшь тут со своими родственничками, а? Хорошо тебе, с**а?! Дом себе б**ть тут отстроил какой, а! Что ты смотришь?! А?! – Я... я... – Вацлав пытался выдавить из себя слово, но не мог издать даже членораздельных звуков. – Пацаны, – обернулся к своим друзьям Мечников. – Дом обыщите и быстро. Всех, кого найдете – сюда. Картинку с камер на наш ноутбук. Задний выход и дверь подвала заблокировать. Пулемет на чердак. И кто-то должен подогнать наш фургон с бензиновыми электрогенераторами. Давайте, живее! Алекс-2, ты со мной. Маслов кивнул и встал в дверях зала. Алекс-3, -4 и -5, которыми были, соответственно, Меллин и братья Ожеровские, отправились выполнять поручения Прохора. Они много раз проговаривали и даже, частично, отрабатывали все свои действия. И сейчас каждый отлично знал, что ему делать. – Встань, – приказал Прохор, глядя на прокурора. Тот на дрожащих ногах поднялся, держась руками за стол. – Послушайте, я... – Захлопнись, свинья! – прикрикнул на него Прохор и что было сил ударил мужчину прикладом в лицо, под челюсть. Тот упал навзничь, ударившись об стул. – Вацлав! – закричала Ирина в страх, со слезами на глазах. – Папа! – голос сына прокурора сорвался на режущий слух визг. – Не бейте его, пожалуйста, не надо! Не надо! Перестаньте! Мы ничего вам не сделали! Маслов выстрелил в стол рядом с Ириной. Женщина вскрикнула, снова обхватив руками сына и сжавшись вместе с ним. Все сидящие за столом вжали головы в плечи, со страхом растерянно глядя то на Вячеслава, то на Прохора. – Вставай, гнида, – Мечников взял прокурора за волосы и потянул вверх. Мужчина, надрываясь, закричал от боли. Мечников с ожесточением ударил его коленом в лицо и услышал влажный, удовлетворительный хруст. По лицу прокурора обильно растеклась кровь. – Помнишь Татьяну Белкину?! – наклонившись к зажимавшему лицо ладонями прокурору, прорычал Прохор. – Помнишь, мразь?! А помнишь, как ты вместо того, чтобы дело вести, приказал выбить признания из какого-то парня-гота? Помнишь?! А?.. ОТВЕЧАЙ МНЕ! – П-помню, – гнусавым заикающимся голосом ответил перепуганный Вацлав. – Вот и отлично, значит тебе не нужно объяснять за что ты сейчас получил, – Прохор поднялся в это время из коридора возле зала донесся женский крик, а через секунду Меллин и Ожеровские завели в зал ещё шестерых людей. Двух садовников, двух поваров, дворецкого и трёх служанок. На одной из служанок была разорвав форменная одежда и девушка, сотрясаясь в рыданиях, закрывала руками разорванный ворот платья, обнажавший её грудь. – Алекс-3, ну на хрена? – устало спросил Прохор. Эту горничную ему было ни капли не жаль. Эти презренные крысы, прислуживающие таким зажравшимся свиньям, как Токмаковы, были не чуть не лучше, своих хозяев. – Да ладно, – со смешком ответил Даня Меллин. – Симпотная с**чк*, просто. Че с неё убудет, если я пощупаю, а? Он засмеялся. А молодая горничная, удерживая руками разорванное платье, обернулась и, в сердцах, плюнула на ноги Меллина. – А вот за это, милашка, ты мне ещё ответишь, – Даня подошел к девушке, и та быстро закрылась руками, ожидая удара. – Боишься? – хихикнул Даня, – Правильно делаешь, милашка. В ближайшее время нам предстоит вместе с вами провести о-очень много времени. – Алекс-4, набери мне ментовку, – сказал Прохор и обошел плачущего от боли, перемазанного кровью прокурора. Кровь из сломанного носа в обилии разливалась по его новой белой рубашке. – Алекс-1, держи, – Маслов бросил Прохору телефон. Тот поймал трубку и набрал номер ближайшего ОВД. – Дежурная часть... – прозвучал голос в трубке. – Заткнись и слушай, – перебил дежурного офицера, Прохор. – Мы сейчас находимся по адресу: деревня Суханово, дом 15. Это дом прокурора Вацлава Токмакова. У нас в заложниках он, его семья, его родственники и слуги. Двадцать два человека. Вам ясно?! Ты всё записал, дядя?! А теперь запиши, что говорить мы будем только с подполковником управления Уголовного розыска, Станиславом Корниловым. Если он не приедет, мы начнем убивать заложников. Всё. Сказав это, Мечников дал отбой и швырнул телефон обратно Маслову. – Что теперь? – спросил Вячеслав. Прохор неторопливо прошел к окну, обвел взглядом территорию перед забором, задержал взгляд на живописных лугах и холмах. – Ждём гостей, – буркнул Мечников. СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ Воскресенье, 22 марта. С восьмой попытки, заговорив о грядущих изменениях в налоговой системе России, Стасу удалось втянуть Риту в разговор. Его жена работала аудитором в одной из столичных компаний, и эта тема была ей очень близка. Рита старалась не упускать никаких новостей, связанных с её специальностью. Алину, конечно, разговоры об объектах налогообложения и налоговых декларациях мало интересовали, но для Стаса было важно, что в разговоре участвует Рита. – Если у нас правда решаться на такие изменения в проведении структурного аудита, – вслух, с интересом, рассуждала Рита, – это может повлечь за собой проблемы в оценке налоговой нагрузки на предприятие... Стас только смотрел на Риту и, счастливо улыбаясь, слушал её глубокомысленные размышления. А Рита, не замечая обмена взглядами между Стасом и Алиной, продолжала вслух перебирать возможные варианты развития событий. И всё шло хорошо, всё, наконец, происходило так, как хотелось Стасу. Он, с женой и дочерью, за семейным воскресным завтраком. И день снова обещает быть вполне себе прекрасным. Но всё настроение Стаса мигом испортилось, как только в
Вы читаете Неоновые росчерки (СИ)
