чем оставаться охотничьим псом, бегающим по всей стране за самыми опасными преступниками и получающим за это... Рита фыркнула. – Столько, что тебе приходиться откладывать на образование для дочери, даже в отечественных вузах, когда ты мог бы заработать ей на обучение в Англии, Франции или Штатах! Стас не знал, что ей ответить. Она была права, по-своему. И у него были аргументы за то, чтобы оставаться в полиции, вот только они не будут иметь значение для Риты. – Рита... – вновь попытался начать Стас. – Только не говори опять, что ‘вот это точно было в последний раз’! – звонким раздраженным голосом перебила его Рита. Стас замолчал, глядя в глаза своей жены. – Просто подумай, – попросила она, – пожалуйста, Стас. Если ты любишь меня и Алину, подумай и реши. Мы же... Господи, мы же можем быть счастливы! И жить, как все нормальные люди!.. Почему же ты не хочешь, чтобы мы были счастливы? Почему ты все время живешь для других, Стас?! Корнилов удивленно смотрел в темно-зеленые глаза жены, в которых искрилась надежда и жажда убедить его, а в уголках век блеснули капельки слёз. Звонко пикнула плита. Пирог был готов. Стас вздохнул, приблизился к Рите и, поцеловав её в щеку, шепнул: – Я подумаю. – Спасибо, – поблагодарила Рита. – Не за что, – тихо ответил Стас, зная, что опять солгал. Корнилов извлёк пирог из духовки и поставил на стол. Рита позвала Алину и через несколько минут они уже поедали свежеприготовленный десерт и слушали Алинку, которая взахлеб пересказывала им, как ей пришлось ‘отмазываться’ чтобы не играть на школьном концерте в честь последнего звонка, для одиннадцатиклассников. Рита и Стас молчали. Им обоим не хотелось говорить, но Стас решил, что кто-то из них должен заговорить первым. – А ты не пробовала узнать, может быть тем, кто согласится играть на школьном балу предоставят какие-то... ‘плюшки’? – улыбнувшись дочери, произнес Стас. Алина, в ответ, замотала головой и, пренебрежительно скривившись, ответила: – Да какие там ‘плюшки’, пап?! Что наша завуч может там пообещать? Пятёрки по истории за четверть? У меня и так всё в порядке... – Доча, не стоит быть слишком самоуверенной, – не глядя на Алину, прохладно заметила Рита, – и тем более не стоит отказываться от оценок, которые можно получить относительно легко. Освободившееся время ты могла бы потратить на что-то полезное для себя. И потом практика на виолончели лишней не бывает. От слов Риты Алина сразу сникла. Зародившаяся было, душевная и непринужденная, беседа потухла, как огонек свечи от дуновения ветра. Рита не собиралась делать вид, что всё нормально. ВАЦЛАВ ТОКМАКОВ Воскресенье, 22 марта. Кучевые серовато-сиреневые облака вольготно проплывали над ‘пушистой’ линией лесополосы. День хоть и был облачным, обещал быть ясным и солнечным. Жаль только, что температура воздуха упорно не желала подниматься выше плюс десяти. Но эта досадное обстоятельство никак не мешало Вацлаву Токмакову, прокурору Дорогомиловского района, наслаждаться великолепным видом из его загородного дома. Впереди, за забором внутренней территории дома, сочно зеленели, покрывшиеся молодой травой холмы, а чуть дальше блестела под солнцем небольшая речушка. За лесополосой, вдалеке едва-едва, как в туманной дымке, виднелись высотки столицы. Вацлав фыркнул и подумал, что пройдёт, может быть, десять-пятнадцать лет, и Москва, разрастаясь всё больше, поглотит весь пригород и ближайшие городки. Столица уже давно, фактически и частично, превратилось в государство внутри государства. И с каждым годом лишь ещё больше увеличивалась, расползалась во все стороны, вбирая в себя ютившиеся по близости маленькие провинции и населенные пункты. Вацлав вздохнул, отпил кофе из чашки и посмаковал вкус дорого напитка, привезенного им из Бразилии, год назад. Хороший, качественный продукт, а не то дешевое дерьмо, которое обычно продают в местных супермаркетах или кофейных лавках. На столе прокурора ожил мобильный телефон. Вацлав поперхнулся кофе и нечаянно облил свою белую рубашку. – Да чтоб тебя!.. – раздраженно воскликнул он. – Какого хрена там, кому нужно?! Поставив чашку на стол и торопливо вытирая рубашку салфеткой, Токмаков схватил со стола свой Vertu и посмотрел на дисплей. Звонил его заместитель. – Вот же репей доставучий, – проворчал прокурор и принял вызов. – Ну, что опять случилось, Кошкин? Ты один день без меня прожить не можешь или что?! – Вацлав Юрьевич, – боязливо проговорил в трубку Дмитрий Кошкин, – тут просто остались несколько дел, которые вы вели... – Какие ещё дела? – Вацлав с трудом сдерживался, чтобы не обматерить дотошного зама. – Ну, как же, Вацлав Юрьевич, – залебезил Кошкин, – у вас оставались дела по угону автомобиля одного японского бизнесмена, потом та драка на пресненской набережной, убийство девушки в баре ‘Voyage’ и... – Так, стоп, – прервал подчиненного Вацлав, – слушай сюда: угон автомобиля я передал выше, пусть сами занимаются этой японской истеричкой, как её там, Отсуки... – Атсуко Миядзаки... -Да без разницы! – гавкнул в трубку Вацлав. – Пусть этим занимается четырнадцатый отдел в УВД! Истерики диппредставителей и скандалы, которые они учиняют – не наша забота! – А как же та драка... – А это дело мы закрыли, Кошкин! – прикрикнул на заместителя Токтамов. – Там ничего такого, синяки да ушибы... – Но, Вацлав Юрьевич, эти синяки получил продюсер из ‘Фонда Русской фильмографии’... – За то дерьмо, которое они все время снимают, это самое малое, что они все там заслуживают! – ехидно и презрительно заметил Токмаков. – Был бы я там, я бы этому продюсеру... Ладно, не важно. Что ещё ты там говорил? А! Девка эта в баре? Так там и так всё ясно: у них там, в этом ‘Вояже’, на днях была вечеринка каких-то готов, которые, как мы знаем, часто всяким оккультизмом увлекаются. Убийство явно носит извращенный сатанинский характер. И виновный – главарь этих чумазых патлатых уродов – уже сознался. Всё. – Вацлав Юрьевич, – неуверенно произнес Кошкин, – но он сознался лишь после... э-э... того, как местные оперуполномоченные... – Провели допрос и дознание, согласно установленным УК РФ, нормам и уставам, – нетерпеливо перебил подчиненного Токтамов. – Как скажете, – быстро согласился Кошки,
Вы читаете Неоновые росчерки (СИ)
