– а что с тем скандалом из-за лекарства от компании ‘Медеор’... – Так, всё Кошкин, мне некогда! У меня сегодня по плану выходной в кругу семьи впервые, между прочим, за последние полгода! Всё, давай, отдыхай. Вацлав торопливо дал отбой и шумно яростно выдохнул. Этот недотёпа и рохля, Кошкин, уже успел ему порядком надоесть! Никак не может понять, в каких делах нужно проявлять дотошность и старание, а какие лучше позакрывать на хрен, чтобы не портить себе положительную статистику. Чёрт возьми, вот когда в ресторане, на Кутузовском, сына гендиректора одной нефтедобывающей компании порезали от души, это дело стоило потраченного времени и нервов! А всякие там угоны, драки с синяками или какие-то безродные малолетние шалавы, которых распяли на стене туалета захудалого ширпотребного бара... Ну, кому это нужно?! Кого там искать? И ради чего?! Чтобы раскрыть убийство иногородней девки, про которую через неделю никто и не вспомнит? Больно надо! Вацлав с негодованием, используя мессенджер, написал Кошкину, чтобы тот больше никогда по телефону не говорил с ним о корпорации ‘Медеор’. ‘Честное слово! – думал про себя Вацлав, – у этого идиота совсем нет понимания про что можно говорить, а о чем можно беседовать только с глазу на глаз, да и то шепотом’! Как только он отправил сообщение, в дверь его кабинета раздался стук, а затем вошла женщина в лилово-бежевом свитере и белых брюках. – Милый, хватит ругаться с коллегами. Идём, все уже собрались внизу, за обеденным столом. Мы ждем только тебя. Вацлав обернулся и усмехнулся, глядя на свою молодую красивую жену. Ирина была почти на пятнадцать лет моложе его. Золотоволосая, с добрым кротким характером и потрясающей фигурой, она была предметом зависти многих его коллег. Потому что даже в свои тридцать четыре Ирина Токмакова была просто восхитительна! Вацлав, приблизился к жене, и Ирина сдавленно ахнула, опустив взгляд на его рубашку. – Что это?! Ты облился?! Вацлав, милый, ты обжегся?! – Да нет, нет, всё в порядке, – успокоил жену Токмаков и, приобняв за плечи, с жадной страстью поцеловал, – кофе был не горячий. – Я сейчас принесу тебе другую рубашку, – скромно улыбнувшись после поцелуя, ответила Ирина. – Не стоит, я сам, – Вацлав, одобрительно усмехаясь, ласково провел тыльной стороной ладони по щеке жены. – Иди за стол, я сейчас переоденусь и спущусь. – Не задерживайся, – попросила она, подарив мужу долгий, преисполненный нежности, влюбленный взгляд. – Конечно, милая, – кивнул ей Вацлав. В гардеробной он сменил рубашку, надел другие запонки, а рубашку, с пятном швырнул в корзину с грязным бельём. Спускаясь вниз по широкой винтовой лестнице, прокурор дорогомиловского района Москвы уловил расплывающиеся по его дому манящие запахи еды. Он снова мечтательно усмехнулся: его ожидал обед в кругу самых близких и дорогих людей. ПРОХОР МЕЧНИКОВ Воскресенье, 22 марта. На них никто не обращал внимания. Никто не придавал значения стоящему неподалеку фургону с логотипом интернет-провайдера. И это было на руку компании Прохора. Лишнее внимание им было ни к чему. Во всяком случае, пока. Прохор убрал бинокль от глаз и с ненавистью взглянул на окна красивого, трёх этажного дома с новенькой облицовкой. – Отстроил хоромы, падла, на взятки с барыг, – презрительно произнес сидящий рядом с Прохором Вячеслав Маслов. Маслова Прохор знал с детства и отлично помнил, как его друг ненавидит жирующих на взятки и ворованные деньги, обнаглевших коррупционеров. Маслов не пропускал ни одного антиправительственного митинга и ненавидел сегодняшнюю государственную систему. Он пламенно жаждал бороться за справедливость. Именно поэтому он был первым, кого Мечников позвал с собой на сегодняшнее ‘мероприятие’. – Долго ещё ждать то, пацаны? – с насмешкой спросил Даня Меллин. – У меня, блин, уже ж**а затекла тут ожидать начала представления. Меллина Прохор знал с пятого класса, когда тот перевёлся к ним из другой школы. Красавец, любимец учительниц и предмет обожания многих школьниц, но при этом, Даня ещё всегда отличался циничностью, злым и язвительным ехидством и пренебрежительным отношением ко человеческим чувствам. Всё для него было не в серьёз, все подвергалось насмешке. – Тебе, прямо, не терпится, Дань? – спросил Михаил Ожаровский. – Хочешь поскорее ворваться в дом с оружием и вершить правосудие? Ты хоть раз стрелял в человека? – Как раз собирался сегодня попробовать, – гадко улыбнулся ему Меллин и показательно передёрнул затвор своего АК-74. Пушки они приобрели именно через контакты Меллина, который уже давным-давно приторговывал спайсом в беднейших районах Москвы. – Так! – обернулся назад Прохор. – Никто никого стрелять не будет! Ясно? Он обвёл взглядом троих парней, сидящих в кузове фургона и посмотрел на Маслова. Все согласно закивали головами. Все, кроме, Маслова. – А если у них там охрана? – вкрадчиво спросил этот голубоглазый красавчик. – А? Проха? Че, договариваться с ними будешь или как? Об этом Прохор уже думал и знал, что риск столкнуться с охраной Токмаковых очень велик. – Охрану придется убрать, если они не сдадутся, – вынужден был признать Прохор. Младший брат Миши Ожеровского, Никита испуганно вытаращил глаза. – Но это же будет убийство! – Ну, и что? – хихикнул Даня. – Пострелять ‘быков’, которые этого жирного ублюдка-прокурора стерегут, благо дело. – Хватит, Даня, – попросил друга Прохор и посмотрел на семнадцатилетнего Никиту, – Ник, слушай, этот человек, прокурор Токмаков редкий подонок, поверь мне. И дело даже не в том, что он, отмахнувшись, закрыл дело, касающееся убийства Тани, а в том сколько ещё жертв грабежей, насилия и убийств останутся не отомщенными, если ничего не предпринять. Эта прокурорская свинья доводит до суда только те дела, за которые может получить материальную выгоду! Всем прочим просто не на что рассчитывать! А теперь скажи мне, брат, ты правда считаешь, что всё должно оставаться, как есть?! А? Никита неуверенно посмотрел на старшего брата, Михаила, тот угрюмо кивнул ему и парень вздохнул: – Нет. Нужно, что-то менять. – Слова не мальчика, но мужа, – с издевательским торжеством произнес Меллин. Михаил Ожарский одарил сидящего напротив Даню долгим пристальным убийственным взглядом. Но Меллин, в ответ, лишь самодовольно ухмыльнулся. Прохор отвернулся, снова поднёс бинокль к
Вы читаете Неоновые росчерки (СИ)
