грохотать учащенно греметь в венах и горячить тело. Парень прошел на кухню и заварил чай с мелиссой. Обычно ему это помогало после особенно тяжелых и нервных дней. Допив чай, Малаховский ещё раз посмотрел вниз на дворы. Его взгляд задержался на неисправно мигающем уличном фонаре, который то загорался, то снова гас. Неожиданно Михея пробрала пугающая мысль, что в этих сгустках ночи, куда не достает свет фонарей, может скрываться кто-то или... что-то опасное... Но, парень отогнал прочь тревожные мысли, списав все на сегодняшний трудный день. Он снова улегся спать и, через двадцать с лишним минут уже пребывал в объятиях сновидений. *** Фонарь во дворе улицы, перед домом Михея продолжал моргать. Его свет словно пытался противостоять какой-то мрачной и злой стихии, жаждущей погасить его. Свет зажигался и гас. Снова и снова. То тьма, то свет озаряли часть улицы. То мгла, то дрожащий свет заполняли небольшой участок у стены маленького продуктового магазина. И когда в очередной раз фонарь погас, он больше не зажегся. На этой части улицы ночь одержала победу. Прошло ещё пару мгновений, прежде чем в глубине мрака, где больше не было света, вспыхнули зловещим неоновым сиянием ядовито-зеленые глаза-крестики и фальшиво-счастливая улыбочка. Неоновая маска поднялась чуть выше, её взгляд был устремлен в окно Михея. БРОНИСЛАВ ДОВЛАТОВ-КОРШУНОВ Воскресенье, 22 марта. Их везли в одной машине скорой помощи. Бронислав и Клим Токмаков ехали в больницу вместе. Потому что только присутствие Бронислава хотя бы отчасти успокаивало ребенка. Только когда рядом появлялся Коршунов, маленький Клим переставал сотрясаться в слёзных истериках и отчаянно звать на помощь. Он цеплялся за руку Бронислава и просил того не уходить. Коршунов смотрел в глаза мальчишки, в его расширенные от пережитого кошмара зрачки и думал о том, что сегодняшние ужасы будут преследовать его всю жизнь. Все что сегодня выпало на долю этого мальчишки будет по пятам, день за днём, мрачными и тягостными призраками, неустанно бродить за ним. Клим ещё не знает, что ему вряд ли кто-то сможет помочь полностью забыть случившееся сегодняшней ночью. И, тем более, вряд ли кто-то сможет залечить кровоточащий незаживающий шрам, глубоко прорезавший сознание мальчишки. Этот мальчик ещё не знает, что обречен до старости просыпаться от ночных кошмаров. И никто не будет знать, как и чем помочь ему справиться... Никто, кроме... Бронислав на миг задумался и вспомнил её. Её бездонно синие, лучистые и добрые, слишком много знающие и слишком многое повидавшие глаза. Её развевающиеся на ветру платиновые локоны, вспомнил, как звучал её голос. Почему он сейчас подумал о Веронике? Почему о ней? Коршунов задумчиво взглянул на Клима. Может быть, он, всё-таки, не прав? Может быть, всё-таки кое-кто сможет, хотя бы отчасти, излечить Клима и прогнать его ненасытные страхи? Может быть... кое-кто... Да, может быть... Хотя, с чего он это взял? Что такого есть в этой синеглазой девчонке, чтобы она смогла помочь Климу? И что в ней такого, что в последнее время он слишком часто задумывается о ней? СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ Воскресенье, 22 марта. – Это был, без сомнения, охотничий или, вероятнее всего, боевой нож, – сделал заключение Яша и отвернулся от экрана ноутбука, подключенного к электронному микроскопу. Не вставая со своего кресла, он подъехал к другому монитору и продолжил: – В таких ножах основным элементом, отвечающим за их прочность и износостойкость является углерод. Короче, чем выше процент его содержания в стали, тем она прочнее. – Вот только углерод подвержен коррозии, – со вздохом напомнил Стас, невольно думая и о своем боевом ноже, доставшемся от деда. Он не мало намучился с ним, подвергая грозное оружие легированию и разным другим улучшениям, чтобы как можно дольше сохранить его первоклассные боевые характеристики. – Именно! – щелкнул пальцами Яша. – Поэтому в сталь боевых ножей добавляют ещё и хром. Но, предотвращая появление ржавчины, хром негативно сказывается на прочности металла. Именно поэтому её часто легируют молибденом. А в нашем случае, в стали также присутствуют ванадий и вольфрам. Не заменимые элементы в составе любого хорошего ножа. – Ты можешь покороче, Яша? – поторопил его Стас. – Конечно, – кивнул Ящер и добавил, – частицы всех, упомянутых выше элементов я обнаружил на шельфе кости в разрубе правого надколенника Влада Неклюдова, куда один из убийц вонзил свой нож. Как и во многих других случаях, беда хороших, высококачественных и эксклюзивных продукций в их чрезмерном отличии и соответствующей заметности. С этими словами Яша, с издевательской торжественностью, достал из ящика стола мягкую зеленую папку с рапечатками и протянул Стасу. – Здесь формы лезвий и виды ножей, среди которых, с вероятностью девяносто пять процентов, есть тот, которым пользовался один из убийц. – Это всё? – спросил Стас, перелистав распечатанные Яшей листы. Там значились параметры и характеристики различных ножей. – Эм... – наморщил лоб Яша. – Я бы ещё добавил, что разрез в кости Неклюдова, напоминает след от лезвия типа ‘Спир пойнт’. Очень устойчивая модель, переводиться как ‘наконечник копья’. – Да, это я знаю, – кивнул Стас. – Спир пойнт. Я запомню. А что по телам? Есть какие-то новые сведения? Яша вздохнул и, улыбнувшись, снял очки. – Ну, я и пара моих верных подопечных будем работать всю ночь, утро и, скорее всего, ещё весь следующий день. Может и найдём что-то интересное... Щербаков потянулся руками в обе стороны и зевнул. – Мне уже пришлось пообещать моим криворуким змеенышам двойную ставку за это время, ящик ‘Моргана’ и недельный отпуск, когда вы закроете дело. – Прости, Яша, – вздохнул Стас. – Это... это последний раз. – Нет, Стас! – довольно и издевательски улыбаясь, воскликнул Ящер. – Я с тобой не первый раз работаю и... прости, но скорее наши на Марсе нефть найдут, ну или... не знаю, ‘Локомотив’ Барсу вздрючит... – ‘Локомотив’? – усмехнулся Стас, – а что он ещё существует?.. Яша обиженно вытаращил глаза и покачал головой. – Стас, а вот это было обидно! – Ладно, ладно, – улыбнулся Корнилов. – Не обижайся. Яша всегда так реагировал, когда речь заходила о
Вы читаете Неоновые росчерки (СИ)
