— Вы меня презираете? — он застал меня врасплох этим вопросом.
— Нет, я слышала, как вы играете, Алекс. Тот кто это слышал, не может вас презирать — только удивляться.
— Удивляться? Чему? — он развернулся ко мне.
— Откуда эта сила в вас берется и куда уходит.
Он понимающе кивнул и посмотрел на меня, как обычно смотрят при знакомстве, пытаясь определить, что за человек перед тобой, похоже, что только сейчас он увидел меня.
— И что думаете вы? — поинтересовался он.
— Я думаю, вы боитесь управлять этой силой, боитесь, что подчинившись вам, она уменьшится, и уже не будет так ранить и завоевывать. Вы больше всего боитесь, что ваш талант превратится в обыденность.
— Как странно встретить человека, который тебя понимает… — сказал он сам себе.
— Я вас понимаю, Алекс, но не одобряю. Вы, тем, что вы почти не играете, подрезаете крылья таланту, вы душите музыку, не даете ей света признания.
— Мне не перед кем играть — сказал он оскорблено.
— Вот как… — теперь оскорбилась я, да что он о себе думает, кандидат в пациенты психлечебницы.
— Не обижайтесь, я не имел в виду вас, я говорю о гостях Дома…
Я б могла ему высказать, что не в его силах меня обидеть, но вместо этого сказала.
— Вы хотите сказать, что среди стольких людей не находится никого, кто бы понимал музыку и мог сопереживать? Мне не верится.
— Может и находится, — он опять вскинулся, — но я не могу играть, только потому, что этого от меня ждут. Я не музшкатулка с кнопкой. Я не могу подстраиваться под чьи-то прихоти как… — он осекся, поняв, что наговорил лишнего.
— Как кто? Как Эфенди? — я разозлилась. Уж кто бы попрекал донжана его профессией, но только не неудачник-музыкант, живущий за его счет. Я встала, развернулась и молча пошла к дому, надеюсь, этому уроду и моральному и физическому хватит ума не попадаться мне на глаза.
Когда я зашла в дом, то услышала голос Эфенди, он о чем-то договаривался, войдя в комнату, я засмотрелась на него. Черные брюки из м-замши, не липнут к коже но обрисовывают все что надо, все синто такие носят они очень удобные, я сама в таких, только светлых и более облегающих. Белая свободная рубашка с широким воротником — дань моде на восемнадцатый век дополетной эпохи — и широкий темно-зеленый шелковый пояс, подчеркивали его стройность, а высокий рост не давал широким плечам утяжелить фигуру. Мужчина, от вида которого у меня улучшается настроение, и скорей всего, не только у меня.
— Я вспомнил, что бронировал лошадь на сегодня, — пока я медитировала глядя на него, он успел закончить разговор.
— Давай, попробуй… Не получится — ничего страшного, — добавил он лукаво.
Я улыбнулась на его подначку. Психолог дипломированный: мне нужны сильные впечатления чтобы вытеснить мысли о прошлой ночи, а сидя дома я их не получу. Что ж не спорю нужны.
— Когда?
— Прямо сейчас…Только Алекса надо предупредить.
— Не волнуйся, я попрошу Эзру, чтоб он о нем позаботился.
Эфенди накинул длинный жилет из той же черной м-замши, а я переставила цвет армкамзола на темно-зеленый, как его пояс.
На семейном флаере мы добрались до ипподрома за полчаса, и я действительно получила массу впечатлений, причем сразу. Увидев прекрасных лошадей — тонконогих и нервных, будто что-то вырывалось из них, не давая находиться в покое, мне подумалось, что Эфенди с его габаритами на них явно не будет смотреться. Когда привели нашего коня я не могла глаз ответсти, он оказался огромным, огромным но не тяжеловесным. Черный со светлой гривой, широкой грудью, длинными ногами и очень умными глазами.
— Вороной, — заворковал, иного слова не подберу Эфенди, — хороший, заждался? — продолжал он, гладя ему морду. — А вот познакомься, это Ара-Лин, покатаешь ее, она еще не умеет ездить.
Не шучу, конь покосился на него с видом «кого ты мне тут подсовываешь», Эфенди продолжил ворковать, уговаривая его. По каким-то ему видимым признакам, он определил, что этот Вороной готов принять меня в седло. Только я не была уверена, что хочу туда, но отступать — стыдно. Когда я садилась, мы с Вороным насторожено косились друг на друга.
— Да, легковата ты для него… Но ничего, он очень умный и спокойный, так даже лучше чем на спринтере…
Глава 6
Потом мне рассказали, как привставать, куда придавить, на что опираться, что такое поводья и зачем они нужны и прочее. И только-только я начала приходить в себя и обвыкаться, как Вороной пустился галопом. Я не свалилась, все-таки я воспитывалась не где-нибудь, а у Синоби, и чтоб я упала, нужно что-то посерьезнее бегущего коня. Проскакав по ровной местности и не слыша криков на спине, зверюга решил, что надо усложнить задачу и направился к препятствиям, мои попытки им управлять он игнорировал. К первому препятствию, которое было почти с меня ростом, он подошел размерено и четко я поняла, что он будет его брать, бросила поводья, рассудив что только помешаю ему и вцепилась в гриву. Когда мы взлетели, я инстинктивно подалась в нужную сторону, и приземлились мы благополучно, но обрадоваться мне не дали. Вороной уже направился к следующему, о поводьях я даже не вспоминала. Не помню сколько мы взяли препятствий, но уже на четвертом меня охватила эйфория, хотелось взлетать и падать вместе с конем, свалиться с него я уже не боялась. Когда мы подъехали к Эфенди у меня рот, наверное, был до ушей. Эфенди же был рассержен, на Вороного, он его вычитывал как балованного ребенка. Я не выдержала.
— Эфенди, ты ему еще пригрози не дать свою фамилию, тогда он точно поймет, что не надо малознакомых девушек носить по препятствиям, — тот смутился.
— Ну, он же умный, ты же видишь, — я рассмеялась и спрыгнула с седла.
— Да, очень умный, — я ласково погладила хитрющую морду. — Я теперь понимаю, что значит «отпустить вожжи»…Мне очень понравилось, спасибо тебе, вам обоим, огромное. Покажите теперь, на что вы способны.
Эти двое только этого и ждали.
